Читать книгу - "Кинжал убийцы - Джульет Э. Маккенна"

Размышления о древних племенах, представленные Селеримскому обществу антикваров Гамаром Тайлотом, ученым Университета Кола

Еще со студенческой скамьи нам исподволь внушают, что древние племена наших земель — это непостижимая тайна истории. Непреодолимая бездна времени отделяет их от нас, не позволяя узнать, как они жили. Но откуда взялось такое мнение? Почему эти древние люди должны так отличаться от нас с вами? Я докажу, что их так же легко понять, как вас, господа, собравшиеся сегодня в этом зале. Рассмотрим вопрос следующим образом.

Лесной Народ прошлого известен нам по песням странствующих менестрелей и преданиям, которые мы рассказываем нашим детям. Мы любим сказки о единорогах и грифонах, мифы о женщинах, рожденных от живых деревьев, и о таинственных голосах, звучащих в темных священных рощах. Люди, живущие среди таких чудес, представляются нам невинными детьми. Необремененные имуществом, они счастливы в любви, не осложненной браком или домашним хозяйством. Такая идеальная жизнь — чудо, выходящее за рамки нашего понимания.

Но кто поет нам эти песни? Да это странствующие певцы, которые вышли из Леса, люди с такими же рыжими волосами, что прославляются в их балладах. Они оставляют Лесные семьи, живущие не в праздности, но в лишениях и заботах, вынужденные добывать еду среди корней и ветвей. Менестрели, воспевающие романы Виенн или Ларила, не восхваляют потерянный идеал, а лишь просят денег, чтобы одеть и накормить своих детей. Их баллады — не мистическая история, но пустое развлечение, призванное отвлечь их народ от его холодного и голодного существования. Поглядите на свой город, и вы увидите множество рыжих голов. За минувшие поколения немало Лесных мужчин оставили Лес ради практических удобств оседлой жизни и торговли. Лесной Народ — не столь далекий образец более благородной эпохи; они — ваши торговцы, ваши слуги. Мы одинаково беспокоимся о наших детях, о нашем процветании и наших потомках. Мы поклоняемся одним и тем же богам. Так почему мы думаем, что так было не всегда? В конце концов, дерево узнается по его плоду, а яблоко никогда не падает далеко от яблони.

Теперь возьмем Горных Людей. Прочитайте саги, переписанные в библиотеках Ванама и Инглиза, и вы увидите племя далекое и неприступное, как пики Гидесты. Непонятные мифы повествуют о людях, твердых, как камень, и опасных, как драконы, якобы обитающие в их Горах. Ученые глубокомысленно кивают на суровый климат, который делает этих людей столь жесткими. Рудокопы и звероловы, живущие среди холмов и лесов к северу от Далаза, посмеялись бы над таким упорным невежеством. Где города северного Энсеймина научились своим знаменитым искусствам плавки и кузнечного дела, если не у бесчисленных сыновей Горной крови, которые поселились в более мягком климате и женились на местных женщинах, вполне довольные своим жребием? Не может быть между нами таких огромных различий, если они не мешают тем, кто делит брачное ложе. Сказания о древних войнах среди заснеженных скал бросают нас в дрожь, когда мы внимаем им, сидя у камина, но истина в том, что Горные Люди так же хорошо знакомы всем и безобидны, как нож, которым вы режете мясо за столом.

Однако пора спросить, а как же Народ Равнин? Это самая великая тайна из всех, о которой говорят только шепотом. Племя исчезло, мы лишь в страхе взираем на земляные стены, которые окружают кольцом их святые места, да могучие курганы, возведенные над их почитаемыми мертвыми. Такие же господа, как вы, раскапывают их и удивляются медным котелкам и топорам. Зачем их погребли вместе с умершими? Эти люди в самом деле верили, что такую утварь можно взять на паром Полдриона? Каждое открытие порождает все новые вопросы. Но испачканные землей кости не могут говорить, поэтому мы придумываем ответы за безмолвные черепа. Как дети создают чудовищ из страха и теней, толпящихся за кругом света, отбрасываемого свечой, так и мы вплетаем темноту невежества в миф об Элдричских человечках, хозяевах царства за радугой, правителях небезопасных земель — заливных лугов и морского побережья, о Народе Равнин, ушедшем в сумерки, куда мы не можем последовать.