Читать книгу - "Королевский тюльпан. Дилогия - Ива Лебедева"

— А потом… Я запомнил только, как провалился, и успел еще подумать: какая злая и насмешливая судьба! Я не погиб, спускаясь с высоты в непроглядный мрак, чтобы тут же рухнуть в подземелье! Там я потерял сознание и пришел в себя, только когда меня нашла Алина. Что было дальше, пусть расскажет она. Когда вернется. А когда она вернется? Когда?!

Последние слова юный принц произнес торопливо и резко, потом отвернулся. Хотя окружавшая нас темнота почти не уступала подземной, я углядел слезинку на его щеке.

— Она вернется! Ты же сам слышал, что ее не поймали, — заговорила Магали. — Ты ведь знаешь, какая она везучая. Уже то, что она из подземелья выбралась, дорогого стоит. Много народу туда шастает, кто за кладом, кто убежища ищет. А обратно ходу почти никому и нет.

— Подземелья надо знать, — заметил я.

— А ты знаешь, что ли?! — взвилась Магали, впрочем, по-прежнему шепотом. — Твои — или уже не твои — мануфактуры, они в подвалах, а не в подземелье.

— Знаю, — ответил я спокойным тоном, каковым всегда полагается реагировать на вспышки женской стервозности. — Был год, когда мне пришлось пройти по подземным коридорам больше, чем по аллеям королевских садов.

— Для чего? — спросил Нико, забыв слезы и тревоги.

— Если позволите, ваше высочество, я расскажу, — начал я.

Нико и Магали внимали с интересом. Похоже, прислушались даже кошки.

— Среди моих ровесников-пажей был Гурбэн, юнец из родовитой семьи, уверенный, что ему простятся любые выходки, на какие не решился бы и я сам. Однажды он переполнил чашу терпения, причем короля и его супруги одновременно. Они поставили его перед выбором: изгнание из дворца или полгода позорной должности — сенешаля-надсмотрщика над канализационной системой королевских апартаментов. Гурбэн подумал, одолжил у нас денег на одеколоны — до этого он в очередной раз проигрался — и начал надзирать над тем, что мы обычно обходим стороной. Немного спустя он обратился ко мне как к самому любознательному другу и сказал, что новая должность оказалась гораздо интереснее, чем ожидалось. Гурбэн выяснил, что достаточно давно все подземные ходы под дворцом и в окрестностях были отданы в канализационное ведомство. Это ведь давным-давно мог начаться всеобщий мятеж, когда скрыться можно лишь в подземелье или король решил бы подослать убийцу к надоевшей фаворитке. Ныне нравы смягчились — фавориток выдают замуж, а большие мятежи остались в истории, — последние слова я произнес с печальной улыбкой.

Нико, внимательно меня слушавший, тоже вздохнул.

— Поэтому подземные ходы, давно соединенные с подземными каменоломнями, стали не нужны. Их отдали под канализацию, но для нее оказалось достаточно лишь малой части подземного пространства. Какой-то предшественник начальника Гурбэна велел замуровать подземелья. «А так как труд плотника дешевле трудов бригады каменщиков, — со смехом сказал Гурбэн, — подземные коридоры заколотили досками. Да еще перед этим составили их чертежи. Я посмотрел: за сто лет с них никто пыль не смахивал. Ты же, Этьен, даже пьяный не ляжешь спать, не почитав древний манускрипт. Бери, изучай и думай, как мы повеселимся. Я сам далеко не заходил, но это гораздо интересней, чем дворцовый подвал, куда мы скрывались с кухни, когда младшими пажами таскали заморскую пастилу».

— И как вы повеселились? — спросила Магали с легким сарказмом, но интерес читался тоже.

— К нам присоединились двое приятелей, — продолжил я. — Мы гуляли в часы, свободные от дежурств. Впрочем, в молодости не спать ночью так же легко, как и днем. В подземных тоннелях оказалось сухо и почти не пахло. Мы, наверное, прошли весь город. Обнаружили древнее подземное кладбище. Тот, кто придет туда сейчас, решит, что посетил место пирушки мертвецов, но пустые бутыли и копченые птичьи кости оставили мы. Однажды я чуть не поссорился с Гурбэном до дуэли: он вылез на берег реки в белом покрывале, собираясь похитить юную прачку, — чтобы думала, будто над ней надругался подземный призрак. Но я успел спугнуть девицу.

— Благородный герой, — заметила Магали.

— Но так как дуэль не состоялась и мы остались живы, — продолжил я, не реагируя на насмешку, — мы не прекратили наши подземные похождения и однажды попали в место, за проникновение в которое, согласно букве закона, рубят головы даже пажам.

— В альков королевы? — спросила Магали.

— Не угадала, — усмехнулся я.

— А я, кажется, понял, — сказал Нико.

АЛИНА

Вот уж не думала, что от четырех свечек, поставленных возле головы, может быть ярко, как от включенной рядом электролампы. И отдельный пакостный прожектор — пристальный взгляд этого клоуна-затейника. А я, в чем состоит дополнительное гадство, его толком не вижу.

Пауза так затянулась, что я решила высказаться:

— Не много ли железа на одну женщину? Наверное, вы охотились на кого-то другого.

Ни смешка, ни другой реакции. Опять молчание, да такое, что слышно, как капля воска упала на пол. Языки у всех отрезаны, что ли?

— Да, это именно она, — наконец сказал гнусный заказчик похищения. — Расковать руки и ноги, отвести в мой кабинет.

«И девушек наших ведут в кабинет», — вспомнила я старую песню. Смеяться и пугаться не стала, говорить «спасибо» за снятые кандалы тем более. В любом случае самое интересное — впереди.

Молчуны в черных масках сноровисто освободили меня от ручных и ножных кандалов. «Э, еще ошейничек, будьте добры, снимите», — хотела добавить я, но воздержалась.

Потом меня поставили на ноги и вывели из камеры. Безликие конвоиры соблюдали вежливость, но я не сомневалась — если остановлюсь, меня понесут как багаж. Такое сегодня уже происходило и я решила поразмять ноги, пусть и на короткой дистанции.

Кабинет оказался этажом выше. Нас оставили вдвоем, впрочем, я не сомневалась, что персонал в коридоре и явится по первому вызову. И потом, я же не боевая ниндзя-попаданка. Драться не умею. Да меня этот товарищ добродетельный при желании без посторонней помощи прибьет.

В полутемном помещении были стулья и кресла, но хозяин сесть не предложил, впрочем, сам не сел тоже. Поэтому я просто облокотилась на край большого письменного стола. Огляделась. Явно деловой кабинет для совещания в узком составе. На стене — единственный портрет. Я с первого взгляда поняла, что это физиономия моего похитителя.

Что же, не пыточный застенок — и на том спасибо.

Добродетельник хмыкнул, но воздержался от замечания. Несколькими быстрыми шагами обошел меня полукругом и спросил:

— Как я понимаю, вы немного удивлены?

Чему он должен удивиться? Тому, что меня ни с кем не спутал?

— Вы узнали меня по портрету?

— Мне не нужны рисунки, — со скупой усмешкой заметил добродетельник. — Мне достаточно было вашей манеры общения. Любая женщина, рожденная в Лутте, оказавшись в моей власти, принялась бы умолять о пощаде. В редком случае — сыпать проклятиями. А вы ведете себя так, будто не знаете, кто я такой. Хотя должны были узнать, едва здесь поселились!