Читать книгу - "Звездная пыль - Владимир Лещенко"

Сразу чуть ли не дюжина торпед помчалась к цели, хотя лишь три из них достигли линейного крейсера.

А «Гнев Сатаны»… В общем, Гроссмейстер Темной Лиги недосчитался еще одного корабля. В следующие доли секунды единственная уцелевшая «Сойка» устремилась прочь.

«Пора!» – решила Марина.

– Я Звезда-три. – Она бросила взгляд на боевой планшет, на котором мерцали уменьшившиеся в числе истребители. – Цель – авианосец врага! Пошел!

Термоядерные торпеды устремились к цели, и на перехват им ринулись истребители Лиги. Они вполне могли рассчитывать на успех – дистанция была слишком большой, амазонкам еле-еле хватило бы запаса хода до авианосца. Но на этот раз всё было по-иному. Как только истребители приблизились, сработали все двадцать боеголовок.

Стена ослепительно яркого света встала между атакующими и «Иродом».

Когда она исчезла, амазонки рванулись вперед.

И буквально в упор выпустили в противника последние торпеды. Вырвавшись из контейнеров, смертоносные цилиндры унеслись вперед. Опомнившиеся стрелки открыли шквальный огонь по несущейся к ним смерти. Но поздно, хотя большая часть торпед почти сразу была сбита очередями импульсников с авианосца, но остальные достигли цели. Полыхнувшее солнечно-белое сияние вновь заставило автоматику скафандра затемнить щиток гермошлема.

Авианосец врага сгинул, словно его и не было.

Марина бросила свою машину в разворот, выжимая из движков всю мощность.

Они сделали всё, что могли, и теперь им оставалось одно – спасти себя. Попытаться спасти себя…

«Пассат», каюта капитана

…В какой-то книге на Старой Земле она прочла, что истинная любовь – это не когда до безумия хочешь уложить женщину в постель, а когда до безумия хочешь просто быть рядом с ней, слышать ее голос, смотреть ей в глаза… Просто знать, что она есть на свете.

Пожалуй, если только эта фраза применима и к женщинам, то она любит своего капитана истинной любовью. Правда, в той книге не говорилось, может ли такая любовь возникнуть с первого взгляда. Но это уже детали.

Теперь ей осталось лишь покрепче привязать его к себе, и всё будет отлично. Как привязать?

Ну, это-то как раз несложно. Александр хотя и сильный и умный, но при всём при том остается мужчиной. А женщина умнее мужчины – это не требует доказательств. И если для того, чтобы он остался с ней, нужно будет прикинуться слабой и беззащитной – она так и сделает и гонор свой показывать не будет.

Среди многочисленных предметов, которые за свою не такую уж долгую жизнь пришлось изучить Милисенте, был и специальный, разработанный исключительно для узкого круга знати, курс психологии. Курс, нацеленный на то, чтобы освоивший его умел разными способами подчинять себе людей и незаметно для них самих направлять их поступки в нужную для себя сторону. И вот сейчас она готовилась – впервые в жизни – опробовать его на практике.

Как гласит оный курс, нет лучшего способа обаять человека, нежели дать ему поговорить о себе, любимом. Вот и дадим ему такую возможность.

Она еще раз обвела взглядом капитанскую каюту – довольно скромную, всего раза в два с хвостиком больше, чем та, которую занимали они с Эвелиной.

Та же спартанская мебель (только койка заметно шире – обстоятельство, особо радовавшее принцессу).

Но в целом самая обычная обстановка – разве что объемные снимки на стенах, изображавшие в основном пейзажи разных планет (видно, тех, где побывал хозяин), фотопортреты людей в форме и без. Беспорядочно разбросанные сувениры.

Еще на стене висела гитара. Не биоэлектронная, не электро– и даже, кажется, без единой микросхемы или приставки. Самая обычная гитара из натурального дерева (чуть ли не из земной сосны).

Начать, что ли, с этой гитары? Нет, пойдем другим путем.

– Расскажи, как ты попал в Космопол? – спросила Милисента.

Похоже, этот вопрос привел капитана Михайлова в легкое замешательство.

– Видишь ли, – начал он после короткой паузы. – Это история не такая уж простая и не слишком обычная. Помнишь, когда тебя принимали, Георг сказал, что в Космопол просто так не попадают, а тем более потому, что некуда деваться?

Так вот, ты, наверное, удивишься, но мне действительно некуда было больше деваться. Дело в том, что я хотел бороться за справедливость. И не просто за справедливость, а за справедливость для всех.

Я хотел и хочу до сих пор, чтобы во Вселенной исчезло рабство и сгинули торговцы наркотиками, чтобы… Одним словом, чтобы, как говорил один мой знакомый араб, юная девственница с полным мешком денег могла пересечь Ойкумену в одиночку из конца в конец, не опасаясь ни за деньги, ни за… всё остальное.

– Разве такое возможно? – простодушно спросила Милисента.

– Наверное, нет… Да что наверное – просто нет. Но по мере сил уменьшить количество зла я могу.

…Слушай, как всё было, – продолжил он. – Моя родная планета называется… А впрочем, это не так важно. Одним словом, я родился и вырос в мире тихом, благополучном – в общем и целом. Никто не голодал, не просил подаяния – ну, были, конечно, богатые и бедняки, но кусок хлеба был у каждого. У нас не было ни особо крутой мафии, ни перестрелок на улицах… Ну, в некоторых особенно паршивых местах, разве что. Да что говорить, одной из самых больших проблем была нелегальная эмиграция из слаборазвитых миров – репутация земного рая, знаешь ли, имеет и свою оборотную сторону.

Так вот, мне было шестнадцать лет, когда у нас на Жемчужных островах случайно была обнаружена клон-ферма – самая большая за последние сто лет в нашем домене.

– Клон-ферма? – невольно удивилась Милисента. – На планете?

Что-то подобное бывало – чего греха таить – и в ее краях, но, как правило, это делалось на всяких заброшенных станциях или вообще на болтающихся туда-сюда в космосе переоборудованных старых кораблях под флагом какого-нибудь Таллина или Бандерланда.

– Да, именно… ферма. И не так, как это бывает обычно, когда это маленькое заведение, где выращивают десяток-другой «овощей» в год, а настоящее производство, словно какая-нибудь бройлерная фабрика. Примерно на десять тысяч… ну да, на десять тысяч голов, – горько усмехнулся Александр. – Ты понимаешь? Там клонированных людей разводили, как свиней. Одних – для пересадки их органов тем, из чьих клеток они были выращены, а других… Другие…

Он замолчал, и было очевидно, что дальше говорить ему очень не хочется.

Но он всё же пересилил себя.

– Там еще выращивали девушек, точнее – живые сексуальные игрушки. Копии знаменитых красавиц, певиц, кинозвезд, ну и тому подобное… Их пичкали стимуляторами, чтобы они быстрее выросли – рост ускорялся раза в три-четыре; долго они, конечно, не жили после этого – дай бог, дотягивали до сорока, но им ведь даже и столько жить не надо! Потом кое-что совершали с их мозгами, программировали личность – ну, только на одну функцию, делали еще кое-что внизу живота, чтобы не было никаких проблем с беременностью, – и продавали. В бордели, богатым развратникам, в другие миры… И был вживлен один чип, с помощью которого, когда эта особа станет не нужна, ей просто останавливали сердце. Выключали, словно надоевшую игрушку…