Читать книгу - "Император - Николай Романов"

– Да, конечно… ваше императорское величество.

Было хорошо заметно, с каким трудом дались ему два последних слова.

– Благодарю вас, дядя!

Осетр мог бы проследовать к стоящему возле стола креслу для посетителей, но остался возле двери.

Император, конечно, теоретически хозяин любого кабинета в Росской империи, но не стоит начинать столь важный разговор с подчеркнутого неуважения к реальному хозяину. Пусть лучше тот осознает собственное неуважение к гостю…

ВКВ осознал собственное неуважение очень быстро.

– Проходите, ваше императорское величество. Присаживайтесь, пожалуйста!

Вот теперь Осетр прошел и сел.

ВКВ, подумав пару мгновений, не стал занимать место за столом. Угнездился во втором кресле для посетителей, продемонстрировав таким образом, по крайней мере, желание поговорить на равных.

– Что занесло вас в такую даль от столичных миров, ваше императорское величество?

– Интересы империи, дядя.

ВКВ криво усмехнулся:

– Экий пафос, ваше императорское величество!

– Пафос не пафос, а соблюдать интересы империи – мой долг. Да и ваш тоже, великий князь.

ВКВ поморщился:

– Я хорошо помню о своем долге, ваше императорское величество! И не собираюсь нарушать присягу. Хотя, как я теперь понимаю, вы всячески провоцировали меня, чтобы я совершил это преступление. Наверное, чтобы можно было арестовать меня без нарушения закона.

Осетр улыбнулся, открыто и доброжелательно.

– Не скрою, посещала нас и такая мысль. Но мы от нее отказались. И даже, если помните, дядя, не упрятали в застенки вашу семью.

И тут великого князя словно прорвало:

– И я ничего не буду скрывать. Я много думал в последнее время. Сначала мне просто казалось, что судьба обошлась со мной немилостиво. Меня отодвинули в сторону, а возвели на трон мальчишку. Обида была столь велика, что я стал склоняться к заговору против вас, ваше императорское величество. И даже сделал для этого немалые шаги. Кое-какие силы мне собрать все-таки удалось, пусть я и понимал, конечно, что они вряд ли смогут дать какую-то гарантию. Но не поэтому я решил отказаться от восстания. Хотя мог бы и решиться на него… В конце концов, смерть в бою – неплохой конец жизни, честный и достойный – даже если бой этот сам по себе и преступен. И я шаг за шагом шел к этому бою, хотя и сомневался в его необходимости. Но недавно я понял главное… – ВКВ вскочил из кресла и принялся мерить кабинет шагами. Говорил он уже как бы сам с собой, не оборачиваясь к гостю. – Я понял главное. Судьба справедлива. Она каждому воздает по заслугам. Великий князь Владимир слишком неуверен в себе и слишком нерешителен для того, чтобы занять росский трон. Даже весь ход заговора свидетельствует об этом. Я то готов был объединиться с мерканцами с целью свергнуть нынешнего императора, то вспоминал, что воспитали меня все-таки совсем в другом отношении к ним, то начинал сомневаться – а поддержит ли меня большинство росичей или мне неизбежно придется уходить в оборону от общественного мнения, как мой старший брат, но в конце концов все равно обрести его судьбу. А если и уцелеть, то в самом гнусном статусе, статусе предателя. С такими метаниями заговоры не готовят. Но главное, конечно, в том, что я ненавижу мерканцев и прекрасно понимаю все их стратегические цели. Мы им нужны в качестве пушечного мяса. Они хотят на свою великолепную военную технику посадить чужих баранов, а не собственный народ. Я их, конечно, по-государственному понимаю, но совершенно не желаю, чтобы баранами, отдаваемыми на заклание, были росичи. Я родился в моей стране и вместе с нею умру. Если мне суждено погибнуть в борьбе, то пусть это будет борьба с врагами, а не с собственным народом. – ВКВ остановился и повернулся к Осетру. – Вот такой вот пафос… племянник…

Осетр снова широко и открыто улыбнулся:

– Хороший пафос, дядя. Я его прекрасно понимаю. И поддерживаю.

ВКВ не смог совладать с лицом. И растерянно развел руками:

– Удивлен, честно говоря. Значит ли это, что я прощен вами, ваше императорское величество?

– Значит, ваше высочество! – Осетр тоже встал и протянул великому князю руку.

Рукопожатие получилось, правда, осторожным. Будто двое слепых нащупывали дорогу навстречу друг другу…

– Ты великодушен, племянник. Нельзя не отметить… Что ж, должен сказать тебе еще одну вещь. Недавно я встречался с генералом Засекиным-Сонцевым.

– Да, я в курсе. Он хотел привязать вас к нашим планам…

ВКВ слегка удивился:

– А о том, что он уговаривал меня начать выступление против тебя, ты знаешь?

– Знаю. Он согласовывал со мной тему переговоров с вами. Поскольку ваши планы нам не были ясны, Засекин-Сонцев должен был уговорить вас согласиться на мятеж. Однако срок мятежа он вам называть не собирался, объясняя, что заговорщики в столице еще не готовы. Тогда сложилась бы ситуация, когда вы стали бы ждать сигнала от столичных заговорщиков, но так бы и не дождались. Нам нужна была полная определенность в отношении вас, чтобы самим планировать время, необходимое для завершения модернизации флота.

ВКВ удивился еще больше:

– В самом деле? У тебя неточная информация, племянник. Засекин-Сонцев уговаривал меня начать мятеж немедленно.

– И это я знаю, дядя. – Осетр сделал усилие и не пустил на физиономию ни удивление, ни ярость.

Удивляться было нечему – он всего лишь получил окончательное подтверждение своим подозрениям относительно Деда. Как и подтверждение правдивости графа Охлябинина. А ярость… Что ярость? Она – непродуктивное чувство, с нею только ошибки совершают…

Но о Деде пока думать не время. Сейчас надо добить до конца первоочередную проблему. Ковать железо следует, пока горячо!

– Могу ли я еще быть полезен империи? – спросил между тем с надеждой ВКВ.

Осетр с трудом скрыл улыбку. Все получалось, как он и пожелал. И он тоже перешел на «ты».

– Можешь, дядя… Ты всегда был полезен империи. И всегда будешь. Но чтобы принести стране максимальную пользу, тебе все-таки нужно пойти навстречу мерканским желаниям.

Он все-таки улыбнулся, когда у великого князя отвалилась челюсть.