Читать книгу - "Ловушка - Жанна Штиль"

Как она раньше не догадалась?! Девушка остановилась посреди очередной комнаты на третьем этаже, очень похожей на кабинет. Замки́! На двери должен висеть замок. Хоть они отсутствовали, но наличие петель обязательно. Вышла в коридор. «Есть», — расплылась в довольной улыбке. Сегодня хороший день. Неужели пресловутая чёрная полоса светлеет?

Тайник нашёлся быстро. Укоризненно качала головой: «Ай-яй-яй, господа графья, как примитивно мыслите. Полное отсутствие фантазии. Наши воры обчистили бы вас за несколько минут. Даже в графстве Бригахбурга к устройству схронов отнеслись более ответственно». Кто знает, может быть, и здесь имеются подобные укромные местечки в полу и в каменной кладке стен? А пока… Сейф оказался пустым. Ладно, поехали дальше…

Ещё шесть покоев с петлями на дверном полотне и коробе. С четырёх дверей сняты накладные замки. В результате обследования тайников обнаружились одиннадцать свитков и широкая увесистая шкатулка с женскими украшениями и небольшим количеством золотых и серебряных монет. Пфальцграфиня, прихватив ларчик, вернулась в свою комнату, задвигая засов.

Устроившись на кровати, перебирала золотые и серебряные безделицы: тонкие изящные пояса, диадемы, цепи с подвесками, серьги и кольца, броши. Рассматривала камни, глядя через них на просвет окна, представляя, как они украшали свою хозяйку, принося радость и уверенность. Долго держала в руках серебряную шпильку с великолепным изумрудом, так и не решившись примерить. Захлопнула шкатулку, пряча под подушку. В сердцах выдохнула: «Дура! Забирай всё и беги отсюда. С такими-то деньжищами…»

После сытного и вкусного обеда — в чём она ничуть не сомневалась, судя по тому, что, по словам Амали, Манфред запросил дополнительно кусок рыбного пирога — предстояло снять «кошельки» с перекладины, что получилось намного легче и быстрее, чем их пристроить. Срезанные мешочки скидывала на кровать.

Своё «добро», оставив смартфон, перенесла в облюбованный сейф в убранную комнату на третьем этаже. Кроме шкатулки. Её участь, как и обнаруженного ларца, была решена.

Два запасных ключика — от кабинета и комнатушки со столовым серебром — связав шнурком, бросила в изголовье ложа под матрас.

Настала очередь освободить свечи из форм и провести огневые испытания. Очень интересно, что получилось…

Память выдернула погасшую плошку со свечой в сыром подземелье у кромки ледяной воды. Яробор… Она часто вспоминала о нём. Где он сейчас? Что с ним? Судя по тому, что его так и не нашли, уйти ему удалось. Если он не стал искать её, значит, помощь с её стороны не потребовалась.

Пусть он будет на пути к своему дому.

Пусть он дойдёт.

Пусть его ждут.

Растянувшись на ложе, закинув ногу на ногу, перебирала рисунки, не переставая наслаждаться их реалистичностью, думая о том, что они украсили бы стены самого великого музея мира — французского Лувра — с его посещаемостью более девяти миллионов человек в год.

На окошке горела свеча. Ровное яркое бездымное пламя. Вторая — её сестра-близнец — возвышалась рядом в ожидании временно́й отметки и в перспективе готовясь к уготованной ей роли «огненных часов». Рядом лежал смартфон.

Наташа взяла в руки гаджет, ощущая его несуразность, ненужность и бесполезность без электричества и зарядного устройства. Совершенно чуждая нелепая вещь в этом мире. Листала фотографии видов родного города, и на глаза наворачивались слёзы. Корила себя за излишнюю чувствительность. Она не была такой сентиментальной раньше. Если честно, то и поводов к слезам было гораздо меньше. А теперь вот, сколько угодно. Пока есть возможность, можно посмотреть последние кадры.

Улыбалась, глядя на лица детей барона, Кристофа, Ирмгарда. Перелистывала снимки купальни, замка, его высоких крепостных стен, себя на их фоне. Вот и вид с дороги. Последние кадры. Ворота. Решётка. Флаг на башне. Чёрные окна третьего этажа. Отсчитала от угла, всматриваясь в его окно. Да, там хорошо просматривается фигура в светлом. Герард? «Смотрит вслед, провожает», — подумала раздражённо. Увеличила изображение, щурясь… Не он…

— Da ladno… — брови поползли вверх.

Это его окна! Снова и снова считала, тыкая пальцем в экран…

От режущего слух звука «умного» телефона, предупредившего о максимально допустимом разряде аккумулятора, вздрогнула, мазнув по экрану пальцем. Словно ударило током. Луиджа. Ни с кем не спутаешь — волосы с «эффектом одуванчика». У него в комнате. В сорочке. Закрывает или открывает окно.

Не верилось. Сердце сбилось с ритма. Вот окошко покоев Мисуллы. На подоконнике птичья клетка. А графинька в его комнате. Точно, в его. Почти нагая. И ночью он был с ней. Значит, после её отказа утешился обществом другой. А как же невинность итальянки?.. Пальцы побелели, сжимая корпус гаджета. Губы сложились в презрительную усмешку: «Гад… Подлец…» В голову лезли другие слова и выражения. Она не сдерживала их наплыв, давая нелестные определения мужчине, которого совсем недавно боготворила и — надо же, какая дурища! — хотела от него ребёнка! Всё в этом мире имеет предел, но глупость человеческая беспредельна.

Клеймила себя позором, посыпая голову пеплом, закрывая ладонями горящие щёки, стирая с них сырость бессилия и досады.

Сквозь пелену слёз смотрела, как неумолимо уменьшаются цифры на экране дисплея, отсчитывающие заряд батареи. Снова вздрогнула, когда ещё раз нервно пикнул смартфон, отмеряя последние секунды жизни.

Погасила свечу, запоминая: «Тридцать девять минут», делая глубокую зарубку на свече-близняшке. Такая бы и на сердце не помешала. Как предостережение от необдуманных поступков.

Пфальцграфиня решительно встала. Всё же будет лучше найти Хельгу и решить вопрос с золотом без промедления. Слишком велико искушение присвоить лакомые находки.

Новая экономка нашлась в своей комнате. Она стояла у окна, обняв плечи, глядя на портрет матери, установленный на стуле у стены. Обернулась на шум.

Наташа решила, что потревожила женщину не вовремя:

— Сказать, чтобы поставили задвижку на дверь, как у меня?

— Не знаю. Наверное, будет лишним.

— Хельга, идёмте со мной.

Прачка последовала за хозяйкой. Она привыкла не иметь своего мнения, подчиняться желаниям других, видеть своего хозяина в тех, кто её кормит и даёт кров. Привыкла быть без вины виноватой. Забыла о гордости, забыла, что такое быть счастливой. Послушно шла в конец коридора, мимо двери кабинета и почивальни господина. Не выказывала любопытства, когда пфальцграфиня привела её в нежилой покой и, плотно закрыв дверь, направилась к стене, не оглядываясь, уверенно открыла тайник, отступая в сторону и давая ей рассмотреть, что находится за дверцей.

И только увидев ларец, графиня Хильдегард вопросительно посмотрела на госпожу.

— Хельга, вы хоть и были двадцать лет назад ребёнком, но должны помнить, чьей была эта комната.