Читать книгу - "Дети Великой Реки - Грегори Киз"

— Не помню, — ответил меч.

— Я хочу спросить тебя кое о чем.

— Я слушаю, — ответил меч.

— Ты позволишь мне умереть? Перерезать все душевные нити вокруг сердца — сей же час, немедленно?

— Нет, я не смогу этого сделать, хоть ты и жаждешь смерти. Так уж я устроен.

— А что, если я брошу тебя в Реку?

— Вряд ли я позволю тебе это сделать.

— Ты жесток, Безымянный! Моя смерть — не лучше ли это для нас обоих?

— Возможно, и нет. А что, если тебе предстоит совершить замечательный подвиг?

— Я в это не верю. Никакой подвиг нельзя назвать замечательным.

Меч ответил не сразу. В вышине облако набежало на звезды.

— Йа-нэд, — промелькнуло в сознании у Перкара. — Облако.

— Харка, — сказал вдруг меч.

— Что?

— Так меня звали много-много лет назад. Как мечу мне давали много имен… Нефрит, Острый Клык… Но имя мое Харка. Я был совсем юным богом. Плохо помню уже. Я появился на свет в плоти орла и был убит. Но убившие меня были добры ко мне, они послали меня домой в горы. Владыка Леса принял меня, и так я стал этим мечом.

— Харка. Прекрасное имя. Харка, прошу тебя, позволь мне умереть. Я устал от того, что меня влекут неизвестно куда, помимо моей воли.

Меч издал звук, похожий на насмешливое фырканье.

— Что ты можешь об этом знать! — сказал он.

Перкар вновь замолчал, не зная даже, сможет ли он когда-нибудь не стыдиться себя. Но едва закрыв глаза, он крепко уснул. Рассвет разбудил его. Харка все еще покоился у него на груди.

— Ты вовремя проснулся, — сказал меч. — С тобой желают говорить.

Перкар, смущенный, сел. Солнце вставало, как огненная гора, прямо против носа их лодки. Перкар замигал. Нгангата еще не проснулся. Кто же тогда хочет с ним поговорить? Ярко блестевшее на берегу пятно едва не ослепило его. Берег в той стороне густо порос тростником и бамбуком; в лес, казалось, никогда не ступала нога человека. Лодка их только что миновала устье маленькой речки, песчаная коса, нанесенная впадающим потоком, тянулась к ним, похожая на язык.

На косе стояла женщина и смотрела на Перкара. Конечно же, это была она — хрупкая, прекрасная, сияющая в утренних лучах. Она плакала, не отрывая от него глаз. Едва Перкар заметил ее, как она шагнула к нему навстречу. Он видел, с какой неохотой она движется, как напрягаются мышцы на ее ногах, как если бы ее влекла вперед некая сила. Дойдя до кромки берега, она шагнула в воду и тут же растаяла. Перкар услышал ее тихий вскрик, похожий на звон серебряного колокольчика: он выражал муку и обреченность. Но тут же она вновь появилась, удаляясь от устья вниз по Реке.

— Я говорила тебе! — услышал он ее тихий, едва различимый голос. — Я предупреждала тебя, мой любимый! Но ты можешь спастись от него, а я не могу.

И она вновь исчезла, пожираемая богом Реки. Всегда, подумал Перкар. Каждый миг. Он давно знал, что она страдает, но только теперь начал понимать ее муку. А он-то похвалялся, что избавит ее от страданий, как будто она — маленькая девочка, которую обижает жестокий отец или сварливая тетка! Как, должно быть, ненавидела она его за эту похвальбу, за глупое непонимание ее страданий!

Она появилась — вдали и все еще смотрела на него. Ему послышалось: «Живи, Перкар!»