Читать книгу - "Звезда моей любви - Татьяна Устименко"

– А-а-а, так нечестно! – протестующе заскулил шейх Самир. – Мы так не договаривались!

– Во время испытания допустимы любые форс-мажорные обстоятельства! – Ребекка дословно процитировала его же собственное изречение, не скрывая вполне уместного сейчас ликования. – Сейчас наша ведунья сожрет вашего хилого змея, и все закончится…

– Ну, насчет сожрет – это, пожалуй, перебор, – тихонько прошептала я, усилием воли пытаясь справиться с нахлынувшей слабостью.

Но напуганный шейх не расслышал моего опровержения и в панике принял угрозу воительницы за чистую монету. Он рухнул на колени перед кровожадной лайил, умоляюще заломил руки и жалобно заголосил:

– Всемилостивейшая ханум, умоляю вас, не губите нашего Нага. Он остался последним в своем роду, он одинок, нет у него ни жен, ни детей… Пощадите, проявите милосердие!

– Сиротка он, значит… – слезливо скуксилась Ребекка, проникнувшись сочувствием. – Бездетный! Совсем как я…

– Ничего подобного, – заплетающимся языком заявила я, чувствуя сильную боль от яда змея, смешавшегося с моей кровью и разливающегося по телу. – У него еще будут дети.

– От чего, от сырости, что ли? – не поверила лайил, смаргивая повисшие на ресницах слезинки.

– От них! – Я подобрала валяющийся на земле мешок, развязала его и высыпала к ногам повторно остолбеневшего (но теперь уже от радости) шейха целый клубок змеек. Надо заметить, что за время пути от Лиднейского болота эти барышни изрядно похорошели и подросли. Очутившись на песке, мои змейки слаженной гурьбой тут же устремились к Нагу и влюбленно обвились вокруг его могучего тела.

– Где, где вы их взяли, спасительница наша? – всплеснул руками абсолютно счастливый шейх.

– А, долго рассказывать, – скромно отмахнулась я, любуясь установившейся идиллией.

Даже не поблагодарив меня, Наг в шустром темпе скрылся в недрах холма, упоенно мурлыкая и унося с собой выводок невест. Думаю, месяцев через шесть из моих змеек получится отменный гарем, а следовательно, порода лиднейских змей не вымрет и продолжит жить в Лаганахаре, согласно замыслу Неназываемых. Ну а лично я, полагаю, не только совершила хороший поступок, но и полностью компенсировала весь моральный ущерб, нанесенный мною великому Нагу, впервые позорно расцелованному какой-то хилой девчонкой. Вот так-то!..

Нам вернули все наше имущество: сумки с провизией, бурдюк с водой, оружие и плащи. Кочевники благородно выполнили свое обещание. Они не стали противодействовать нашему походу в Пустошь, а равнодушно оставили нас на последнем островке своих степных угодий, предоставив нам возможность самостоятельно разбираться с грядущими неприятностями, без сомнения, затаившимися где-то впереди. На прощание шейх аль-Фарух низко поклонился мне, старательно пряча лицо, изборожденное морщинками от противоречивых эмоций. С одной стороны, степняк не чурался своеобразного кодекса чести и посему испытывал нескрываемое сожаление из-за того, что я, их благодетельница, добровольно направляюсь в пустыню, средоточие всех самых смертельных опасностей в мире. Ну а с другой, Самир едва сдерживал вздох искреннего облегчения, ибо хитроумная ведунья, сумевшая переиграть даже великого змея, навсегда покидала его владения. Уходила прочь, унося с собой все свои проблемы. А разве какому-то здравомыслящему человеку нужны чужие заморочки? Конечно, не нужны, вот то-то и оно…

Полузакрыв глаза, я расслабленно растянулась на плаще, брошенном на пожухлую траву. Меня беспокоило собственное самочувствие, совершенно не поддающееся тщательной диагностике. Благодаря знаниям, почерпнутым из Первой Книги, найденной нами в заброшенном эльфийском Лазарете, я прекрасно разбиралась в признаках сотни болезней, распространенных в Лаганахаре, но симптомы охватившего меня недуга не подходили ни к одной из них.

Лекарская магия оказалась неспособна рассеять слепящие яркие точки, плавающие у меня перед глазами, а также избавить меня от тошноты и неудержимого онемения, охватившего конечности. Полагаю, что именно таким способом сказывалось воздействие яда Нага, попавшего ко мне в кровь. К счастью, полученная доза отравы оказалась совсем незначительной, и уж если я не умерла сразу, то придется уповать на целебную силу времени, просто обязанного постепенно нейтрализовать воздействие вредного вещества. Хотя подозреваю, что процесс моего поэтапного выздоровления займет не день и не два… Увы, придется набраться терпения и заставить себя буквально через силу идти вперед, не зацикливаясь на боли и пусть всего лишь частичном, но достаточно тягостном онемении рук и ног. Проанализировав свои ощущения, я решила отвлечься и принялась с интересом рассматривать окружающий нас пейзаж.

Степь заканчивалась в паре шагов впереди нас, обрываясь довольно внезапно, а далее начинался совсем иной ландшафт. Куда ни кинь взгляд, нигде не обнаруживалось ни одного холма, а единственными кустарниками стали те, что остались у нас за спиной. Зато повсюду здесь лежал песок. Но не мягкий и золотистый, как на побережье, а жесткий и крупный, смешанный с камнями и кусками соли. Едва заметная тропа, по которой мы шли ранее, исчезла, и теперь до самого горизонта перед нами простиралось то место, куда мы с таким трудом наконец-то добрались.

Эту безжизненную землю называли по-разному: страной Проклятых Ветров, краем Мертвых или обителью Зла, но чаще всего ее именовали коротко и емко – Пустошь. И не нашлось бы в Лаганахаре ни взрослого человека, ни ребенка, который не знал бы этого ужасного слова и не боялся бы его пуще смерти. Ибо то, что поджидало его в Пустоши, могло стать во сто раз хуже самых изощренных пыток и самой мучительной казни. Так нужно ли упоминать о том, насколько сильные сомнения терзали мою душу на подступах к пресловутой Пустоши, намекая на ошибочность принятого мною решения? Стоит ли вступать на территорию пустыни, ведя за собой безоговорочно доверяющих мне друзей, и подвергать наши жизни столь огромной опасности? «Конечно не стоит!» – внятно подсказывал рассудок. Но, к несчастью, другого пути у меня не было, ведь где-то там, впереди, меня ждала Звезда моей любви, мой незабываемый Арден…

Впрочем, полагаю, что размышления о нашей дальнейшей судьбе беспокоили только меня. Идя немного в стороне, Ребекка и Беонир вдохновенно ругались, не замечая ничего на свете. Судя по их покрасневшим лицам, предметом этой очередной (отнюдь не первой и, полагаю, далеко не последней) свары стали личные взаимоотношения. Да и что еще может настолько сильно взволновать красивую девушку и симпатичного юношу, до одури влюбленных друг в друга и при этом питающих ничуть не меньшую взаимную ненависть?

Вознамерившись утвердиться в своих выводах, я навострила уши и прислушалась, вникая в суть разговора, приобретающего все более эмоциональную окраску.

– Признайся, блохастый, – гневно допытывалась воительница, бесцеремонно ухватив Беонира за нагрудную отделку его щегольского жилета, – ведь давеча ты ржал вовсе не по причине победы Йоны, а лишь оттого, что я тебя обняла?

– Ну да, – не стал отнекиваться юноша. – Именно так. Нет, а что в этом такого?

– Что? – Лицо лайил налилось багрянцем искреннего возмущения. – Ах ты эгоист мохнатый, похотливый пес, извращенец проклятый…