Читать книгу - "Хроники Порубежья - Юрий Рудис"

Теперь он страшно жалел о том, что, всецело отдавшись пожирающему его желанию, так и не собрался просто поговорить со своей любовницей. Хотя, если взглянуть трезвым взглядом, то особой вины тут за ним не числилось. О чем можно разговаривать с женщиной, если даже звук твоего возбуждает её до крайности. Так что, естественно, до поры все разговоры ограничивались вздохами, стонами и тем немногим набором слов, которым обходятся люди в таких случаях.

Но теперь все это было в прошлом.

Теперь роли поменялись, теперь уже Митька, улучив свободную минутку, все старался увести упирающуюся Дашу в укромное местечко. И суровые дружинники, лютые порубежники, ходившие по колено во вражеской крови, верхним чутьем сознавая глубину несчастья, постигшего их боевого товарища, отводили в сторону блудливые взоры, чтоб не оскорбить ненароком его чувств нечаянной усмешкой.

Да, пока еще Даша шла за ним, но словно по обязанности, и Митька отдавал себе отчет, что конец уже близок.

В человеческой природе заложено свойство, полагать источник своих бед всегда где-то поблизости, на расстоянии вытянутой руки, просто потому, что человеку, особенно сильному, трудно смириться с мыслью, что не все, происходящее с ним, ему подвластно. Что иногда борьба не имеет никакого смысла и способна только ухудшить ситуацию. А Митька, конечно, был сильным человеком, что бы там не буровил Иван про его истощенный вид.

Поэтому все его помыслы сейчас были устремлены на то, чтобы, наконец, поговорить с Дашей по душам. Митьке казалось, что стоит только объясниться с девушкой, и все вернется на круги своя. Это заблуждение поддерживало его дух и не давало впасть в полное отчаяние.

Однако Даша, как специально, избегала всяких разговоров, и после ставших теперь короткими любовных судорог, просто лежала рядом, и молчала таким молчанием, которое отшибало всякую охоту к беседам. Потому что говорить с ней было все равно, как говорить с придорожным камнем. Конечно, есть люди, мистически настроенные, способные вступать в диалог с неодушевленными предметами, но Митька был не из их числа.

В общем, Митька понимал, что Иван дергает его не из вредности, а, действительно, беспокоясь, понимая, что происходит что-то неладное, но от этого понимания ему было не легче.

Иван, словно прочитав его мысли, молчал.

Но разговор все-таки состоялся. И довольно скоро. Видимо девушки тоже ощущали в нем потребность. И как только Даша вернулась, они сами его завели.

Подруги сидели рядом на обрубке бревна, подпирая друг друга плечами. Первой слово взяла Вера. — Местные говорят, что завтра сеча великая будет.

— Да тут каждый день сеча, — сказал Иван.

— Ага, — Вера запнулась, но собралась с мыслями и продолжила. — Так вот, на тот случай если кого-то вдруг убьют, мы тут с Дашей посоветовались и решили, что кое-что должны вам рассказать. Заранее, типа. Только не перебивайте нас, пожалуйста. Вообще-то, это только Сани и Митьки касается… — тут Вера замолкла, выжидательно глядя на Ивана, давая, вероятно, ему шанс проявить деликатность и удалиться.

Но не на того нарвалась. Иван поерзал задом, устраиваясь поудобней на еловом пне, и доброжелательно кивнув, произнес. — Как вы, девы, наверное могли заметить, там, где находимся, ситуаций, кроме экстремальных, не бывает. А в таких ситуациях личное отступает перед общественным, иначе говоря, налицо совпадение интересов каждого члена коллектива с интересами всего коллектива. И наоборот. Если же член коллектива мыслит, что его интересы с интересами коллектива расходятся, то, значит, мыслит он не правильно.

Даша, нехотя улыбнулась. — Пусть сидит. Тебе подруга этого златоуста не переговорить.

Вера недоуменно подняла соболиные брови, но, сообразив, вынуждена была согласиться. — Ладно, пусть сидит. Но молча!

— Молчу, молчу, — поторопился засвидетельствовать свою лояльность Иван, всем своим видом изобразив христианское смирение перед разгулом феминизма.

Конечно, никого такое показное смирение не обмануло, но Вера, уже не обращая на Ивана внимания, стала рассказывать, о том, что подруги испытали, когда выбравшись из погреба, обнаружили, что очутились в неизвестном мире. Промежуток времени от этого момента, до того, как они снова встретили Саню с Митькой и Ивана, занимал неполные двое суток, но вместил в себя не мало.

О своем пленении сексуально озабоченными буджаками девушки, в общих чертах, рассказывали и раньше, так же как и о том, как им удалось спасти из плена, благодаря старому Волоху и Тахе-лучнице, его таинственной спутницы с замашками лесной амазонки. Тогда этот рассказ походил на описание игры в Зарницу, все жестокие и непристойные детали его были опущены.

Но с той поры прошло достаточно времени, чтобы девушки смогли прийти в себя и восстановить душевное равновесие. Но не это, конечно, было причиной их откровенности, просто в них постепенно нарастала уверенность в необходимости поделиться со своими спутниками мучительными догадками и предположениями, в расчете на то, что те помогут распутать клубок. Кроме того, сыграло роль и то, что происшествие касалось Митьку и Саню напрямую. Ну, а присутствие Ивана переводило беседу в деловую плоскость, не давая ей превратиться в простое выяснение отношений или что-нибудь подобное.

Надо сказать, что именно Иван, который больше ни разу не прервал Веру до самого конца, первым осознал сказанное и уловил его суть.

Когда она замолчала, он отбросил веточку, которую рассеяно крутил в руке на всем протяжении рассказа и произнес. — Значит, вот как я это дело понимаю. Если что не так, поправьте. Стало быть, этот Волох спас вас не просто так.

— Ну, да. Про то и речь, — подтвердила Даша, с надеждой глядя на кузнеца.

Сперва-то она все глядела на Митьку, но тот только то краснел, то бледнел, морщась и корчась под грузом тяжелой правды, так что, в конце концов девушка преисполнилась к нему легкого презрения и отвела взгляд.

Между тем Иван продолжал рассуждать. — И так выходит, что этот Волох был натуральным волшебником. В прежние времена я бы посмеялся, но сейчас мне что-то не смешно. Потому как сюда мы тоже попали непонятно как, словно по щучьему велению. Так почему же и этому Волоху не быть волшебником?

— Волхв, — вставил Саня, реакция которого на рассказ была примерно такая же как у Митьки, но оправился он раньше.

— Чего? — переспросил Иван.

— Волхв, говорю. Так их называли в древности, ну, что-то среднее между жрецом и колдуном. Иначе говоря, ведун или ведьмак.

— Ох, что-то много титулов, — с сомнением сказал Иван, у которого были некоторые основания со скепсисом относится к Саниным познаниям в истории. Ведь тот, хоть в прошлой жизни и учился на третьем курсе исторического факультета, так и не смог точно сказать в какое время они попали, и какой еще новой напасти ждать им на свою голову.

— Ладно. Пусть волхв. Но какой бы он ни был волхв, а от смерти не заколдовался. И вот, почуял он свою смерть, а силы ему девать некуда. Тут вы и подвернулись.