Читать книгу - "Дочь Бога - Владимир Пожарский"

Ко времени возвращения Дорсета Рощин трудился уже четырнадцать часов подряд. Он лишь раз, в полдень, спустился на первый этаж и, не замечая вскочивших с табуретов филиппинок, собственноручно отрезал краюху хлеба, ломоть окорока и, приготовив целый термос сладкого кофе, вновь заперся в мастерской.

Солнце садилось и в студии заметно потемнело. «Ничего, успею, – подумал Влад. – Осталась всего парочка штрихов». Завершающие штрихи заняли несколько минут, после чего живописец уверенно щелкнул выключателем. Яркий свет от старинной хрустальной люстры, но с современными лампами, буквально ослепил уже привыкшего к потёмкам художника. Он, плотно закрыв ладонями глаза, досчитал до двадцати. «Теперь можно взглянуть свежим взглядом, – решил Рощин и приблизился к полотну, как обычный посетитель художественной выставки. – Ну-с, что тут у нас…?»

И автор на личном опыте ощутил, что зритель проникает своим подсознанием в мысли каждой девушки, едва он пристально вглядится в кого-то из них. Когда же он обозревает, так сказать, общий план – то сам попадает на край «Поляны сказок», переносится туда, оставаясь на месте. Пенье птиц, шорох ежа в траве, ветер в листве дуба, приятную тёплым летом свежесть, идущую от озерка с ручьём. Аромат по-настоящему чистого лесного воздуха – щедрого только на запахи цветов, трав и спрятавшихся грибов, во мху или под мохнатыми нижними ветвями одинокой среди лиственных собратьев вековой ели. И несколько коротких, ничего особого не значащих девичьих фраз, которыми они обмениваются вслух, обсуждая ту или иную деталь бальных нарядов. Всё это становится доступно слуху, нюху и коже наблюдателя через одно лишь зрение. Удался ли живописцу и задуманный им третий план? Он жаждал его сотворить для более чуткого и душевного человека, редко, но всё же встречающегося среди прекрасного пола. Удобно устроившись на диване, он позвал фею проверить это, предоставив в её распоряжение собственное тело. Дважды просить девушку не пришлось. Влад провалился в темноту без сновидений…

Едва обретя реальность вновь, Рощин вслух окликнул свою Светлочку:

– Пожалуйста, не молчи!

– Да я подходящие слова подбираю, – отозвалась фея в голове любимого. – Нашла… Ты – волшебник. Сама не ведая как, но я попадала поочерёдно в каждую из твоих героинь. Таких разных… Не просто читала их мысли, а сама размышляла, видела их глазами, слышала их ушами. Это наши девушки, но они же – и лесные нимфы. Настоящие и вечно молодые чародейки. Лесная нимфа Глория, застёгивая замочки на туфельке, размышляет – не слишком ли много листиков и цветочков она наколдовала на своей обувке? Превратившаяся в ведунью медсестра боится, чтобы бесстыжий муравьишка не заполз туда, куда не надо, и тут же ленится протянуть руку, чтобы его скинуть на землю. Нимфе Наташе настолько откровенно нравится своя грудь, что она жалеет её прятать. Сокрушается, что нельзя пойти на бал прямо так. Нет-нет, это не распутство или бесстыдство – я-то Наташу знаю. Она и смелая только с тобой. В смысле – покрасоваться без одежды. Просто это сказка, в которой можно всё или почти всё. Кстати, кусачий комар на её спине, у тебя тоже получился! Как?! Не понимаю?! Его ведь даже не видно. Но он есть! А попав в себя на твоей картине, я даже себя не сразу признала. Вроде бы – это я, но с совсем непривычными заботами. Как будет сидеть платье, что за музыканты на балу у короля? Такие простые и житейские… Со мной это случилось впервые за шесть с половиной тысяч лет. Повторюсь: ты – волшебник, и тебя пора учить – мгновенно перемещаться в пространстве.

– То есть? – Влад не понял смысл последних слов.

– Любимый, спускайся к друзьям, приглашай их сюда и получай стократно заслуженную порцию похвалы и восхищения. А ночью я тебе подробно расскажу про перемещения. Потерпишь?

– Жаль я тебя сейчас поцеловать не могу!

– А я – тебя…

* * *

– Ты тоже её увидел! – воскликнула Наташа, кивая на смотрящуюся в водяное зеркало Светлу. – Значит, я не ошиблась! Какая божественная красота…

Глория молитвенно сложила ладошки:

– Мы все тут живые… Лучше, чем живые. Влад, ты – чародей…

Майкл, увидев картину, нисколько не наигрывая, восторженно попятился от неё:

– Шедевр… Нет. Это больше, чем просто шедевр. Глория права. И, если я всё ещё твой агент, то позволь мне сфотографировать полотно и поехать в Лондон, чтобы приступить к своим прямым обязанностям.