Читать книгу - "Кружева бессмертия - Юрий Пашковский"

Из отверстия поползли огромные многоножки, покрытые декариновой слизью. Хватало одного взгляда, чтобы пожелать никогда больше ни смотреть в их сторону. Многоножки выглядели настолько гадко, что Уолт, повидавший в своей жизни много чего отвратительного, особенно во время посещения кафедры искаженной зоологии или преподавательских попоек, моментально поставил их на первое место среди всех омерзительных явлений, свидетелем которых когда-либо являлся. Хирурги по сравнению с ними казались приятными во всех отношениях существами.

— Какие милый существа! — воскликнула Фа Чоу Цзы, с восторгом разглядывая многоножек.

Она серьезно?! У всех магов Востока такие эстетические вкусы, или только одна старая волшебница с причудами?! Да уж, Восточный Равалон, особенно Дальний — дело тонкое, странное и малопонятное для уроженцев Западного. Помнится, Конклав в свое время с трудом установил власть Номосов по рассветную сторону Великой гряды, и большая часть Орденов, прячущихся в тени и пытающихся противостоять Великому совету, обитает именно на Востоке.

— Эта слизь — особенная. — Глюкцифен набрал полную ладонь декариновой дряни, стекающей с многоножек. — Она впитает любые ваши чары и будет удерживать их действие вне зависимости от того, течет ли наша Сила по гаррухам или же исчезает. Варрунидей свел к минимуму свои чары, стараясь подстроиться под вашу магию, смертные. И поверьте моим словам: ему было нелегко.

«Говорят, Тварец, решив создать Вселенную, начал ограничивать Свое бесконечное совершенство, сжимая его до тех пор, пока не создал материю, где Его присутствие стремится к нулю. Маг Лорда Аваддана пытался поступить таким же образом?»

— Мне такое не ведомо. — Глюкцифен пожал плечами. — Я секретарь, а не чаротворец.

— Уолт, займись заклятиями Познания. Эльза, на тебе Понимание. Постарайтесь создать синергийные ряды. Потом введите их в этих… э-э-э…

— В гаррухов, — подсказал козлоголовый.

— В гаррухов. — Джетуш стоял возле серо-янтарной границы, и Сила вокруг наставника воплощалась в пунктирные изумрудные линии, пронзающие дрожащий воздух, оставляя за собой нечто вроде изображения в искривленном зеркале. — Жду вас в зоне.

Наставник вступил в долину, и изумрудные линии потекли от Магистра во все стороны, вонзаясь в землю, окутывая друзы, формируя на поверхности и над ней Фигуры со сложными плетениями Рун. Земной маг подстраивал Локусы Души под Поле Сил и готовился к магическому анализу. А заодно встраивал боевые заклятия и заклинания в окружающую среду. Изучать и, в случае чего, воевать. Такова боевая магия. Таковы боевые маги.

Фа Чоу Цзы последовала за Джетушем. Внутри зоны к магам приблизились фурии. По распоряжению Аваддана как минимум один Продолжающий должен был сопровождать чародеев. Понятное дело, телохранители и соглядатаи в одном лице. Как только Уолт войдет в долину, за ним тенью потянется фурия. Избавился от конклавовца, получил Продолжающего. Гм, видимо, на этой неделе слежка предназначена Ракуре самой судьбой.

Ладно, хватит жалеть себя. Пора приниматься за работу.

— Буду отталкиваться от идиографики, а потом построю номотетику. — Уолт брезгливо посмотрел на ближайшую многоножку. «Материал», с которым предстояло работать, вызывал рвотные позывы, а не желание познать магические тайны. — Сделаю упор на категории.

— Тогда начну отталкиваться от частей. — Эльза, покусывая нижнюю губу, переводила взгляд с долины на многоножек и обратно. — Сосредоточусь на создании пред-понимания.

— Тогда соединимся через категории отношений, ладно?

— Хотела предложить то же самое. Думаю, лучше всего воспользоваться субстанцией и принадлежностью.

— Думаю, потом стоит через категории модальностей перейти к интерпретации.

— Разве не лучше использовать категории качества?

— Нет, для идиографики не подойдет. Если бы номотетика, то другое дело. А так однозначно модальности.

Глюкцифен, почесывая голову, прислушивался к разговору Магистров. Удивление вольготно устроилось на лице убога, раздумывая, не превратиться ли в непонимание. Уолт бросил взгляд на козлоголового и подумал, что со стороны их разговор с Эльзой для непосвященных уже похож на магические словоплетения, за которыми должны последовать молнии с чистого неба или огненные реки, струящиеся по земле.

Наставник и Фа углубились в долину, скрывшись из виду за друзами вместе с сопровождающими их фуриями. Эльф блуждал возле серо-янтарной границы, доставая из куртки серебряные звездочки и бросая их в землю по разные стороны рубежа; за Высокорожденным следовали трое Продолжающих. Элхид прислонился к одной из глыб с закрытыми глазами, щупальцами поглаживая кристаллическую громаду; эль-элхида охраняли пятеро Младших убогов. Каждый маг создавал гносеологические и герменевтические заклятия в соответствии со специализацией.

— Готово, — сообщила Эльза. Перед девушкой в воздухе горела сложная диаграмма, состоящая из подвижных частей и знаков. Уолт кивнул. Его схема, построенная на постоянной трансформации Рун в Образы и обратно, требовала двух-трех плетений Силы, чтобы стать законченной. Соединившись с вязью Эльзы, заклинание создаст модель, которая, если ее предельно усовершенствовать и дополнить, будет способна познать и понять Перводвигатель и его Метаформы. Проанализировать Тварца, иными словами.

Магию не зря называют Великим Искусством. Оно способно на многое, даже на такое, что разум смертного боится себе представить. Магия позволяет смертным стать вровень с могучими силами мира и диктовать им свои условия. Магия может почти все.

Тахид коброй, расправляющей клобуки, шевельнулся в разуме, тихо прошептал:

Вступая в невидимый сад божественного,

Помни, что рядом сад искаженного.

Между этих двух садов

Всегда ждет Я,

Являющееся врагом истинной сущности.

Уолт проигнорировал чуждые воспоминания. Он решил еще в тагорре, что не стоит обращать на них внимания. Вполне может быть, что на него так воздействует Подземелье с потоком душ грешников и энергиями перерождения. Просто не стоит сдирать корку с зажившей раны. Чужая память должна остаться чужой — и по возращении в Равалон все придет в норму. Но если повреждена Тиэсс-но-Карана…

Даже если повреждена. Все равно не стоит трогать воспоминания предыдущей реинкарнации, чтобы не усугубить процесс разрушения Великого Заклинания, если он начался. И надеяться, безрассудно верить, что все обойдется.

Ничего другого ему не остается.

Глюкцифен, ковыряясь в носу, вертелся вокруг Магистров и глубокомысленно разглядывал диаграмму Эльзы и схему Уолта. Козлоголовому было интересно, но он сдерживал любопытство и не лез с вопросами.

— Закончил, — выдохнул Уолт, соединив последнюю ноэму с ментальным гиле.

— Соединяем. — Эльза взмахнула руками, создавая Жест, и диаграмма поплыла к схеме. Уолт пересчитал многоножек, с трудом сдерживая рвотные позывы. Мерзких тварей набралось тридцать штук. Они стояли на одном месте, иногда покачиваясь, и декариновая слизь при возникновении чар Познания и Понимания стала отсвечивать октарином, словно отзываясь на магию Магистров. Тридцать многоножек — двадцать девять копий заклинаний Уолта и Эльзы.