Читать книгу - "Принцесса и Дракон - Литта Лински"

Миссис Кларисса Стилби с удивлением и любопытством взглянула на сына и его спутницу и тут же изумленно охнула. Она сразу узнала совершенно неожиданную, но оттого не менее желанную гостью.

– Эмили, девочка моя! – миссис Стилби взлетела по лестнице с резвостью, не уступающей той, с которой преодолел эту же лестницу ее сын, увидев девушку.

Мгновением позже благородная дама уже прижимала к сердцу дочку своей лучшей подруги. Затем, слегка отстранив от себя девушку, миссис Стилби, залюбовалась ею. А Эмильенна в это же время вглядывалась в знакомые, но слегка позабытые черты хозяйки дома.

Любой человек, взглянувший на Клариссу Стилби немедленно проникался к ней доверием. Приятная округлость форм хорошо сочеталась с невысоким ростом, черты лица были несколько мелковаты и не совсем правильны, зато миловидны, густые темно-каштановые локоны дополняли образ, а глаза были такие как у сына – серые, большие и веселые. Несмотря на то, что женщине было уже за сорок, она выглядела почти юной.

Только теперь, взглянув на миссис Стилби, Эмильенна вдруг осознала, почему все это время так стремилась в Англию, почему была уверена, что подруга матери примет ее с распростертыми объятиями и без всяких условий. Девушка вспомнила, каким обожанием прониклась к чудной, веселой и доброй гостье тогда, пять лет назад. Эмили, лишенная в силу обстоятельств материнского общества, нашла в миссис Стиби то, чего ей так не хватало – одновременно и мать, и подругу. Эмильенна очень любила и уважала свою тетю Агнессу, но не могла не отметить, что в сравнении с обаятельной и живой приятельницей матери, тетушка казалась чопорной, строгой, сухой и скучной. В те два месяца девочка была просто очарована гостьей и это впечатление оказалось таким сильным, что годы спустя, во время испытаний и лишений, Эмильенна стала искать защиты и покровительства прежде всего у нее. И едва взглянув в эти лучистые серые глаза, девушка поняла, что не обманулась в своих ожиданиях.

– Родная моя! – Кларисса покрывала поцелуями девичье личико. – Господи, как же мы боялись за вас! Ах, если бы ты могла читать письма своей матушки! Она просто в отчаянии! Но я утешала и обнадеживала ее как могла. Правда, Ричард? – она обернулась к сыну, но не дав ему сказать ни слова, продолжила. – Ну, теперь-то я напишу дорогой Денизе, что ее девочка жива. Боже, как же она обрадуется! Я прямо сейчас возьмусь за письмо, только чуточку еще полюбуюсь тобой. Дик, ты распорядился чтобы о нашей Эмили достойно позаботились?

– Да, мама, – молодой человек воспользовался шансом вставить хоть слово в восторженный материнский монолог. – Но если ты не отпустишь Эмили, то она не сможет принять ванну, высушиться и переодеться, а, следовательно, все мои распоряжения будут напрасными.

– Конечно же! – спохватилась женщина. – Это я от радости. А вот и Луиза, – миссис Стилби заметила на верхней площадке лестницы горничную. – Луиза, милая, проводи молодую госпожу и позаботься о ней хорошенько. Это мисс Эмильенна, она мне как дочь! Запомни и передай всем – в этом доме с Эмильенной должны обращаться как с принцессой!

Луиза – долговязая серьезная девица – присела в почтительном реверансе, предназначавшемся, очевидно, обеим дамам – хозяйке и гостье.

– Позвольте, мисс, я провожу вас в вашу комнату, – почтительно предложила она Эмили.

Девушке не очень хотелось расставаться с хозяевами, особенно, учитывая, что она и пары слов-то толком не сказала. Но оба – и мать, и сын, были тверды и абсолютно едины в намерении немедленно отправить промокшую гостью в горячую ванну. Эмильенне оставалось лишь повиноваться и последовать за Луизой.

Добравшись наконец до ванны с горячей водой, девушка в полной мере оценила заботу и настойчивость хозяев. Это было истинное блаженство. И не только потому, что она промокла и замерзла. Эмили с удивлением осознала, что последний раз по-человечески принимала ванну в Париже, в доме Ламерти. Но тогда ей сложно было так безмятежно нежиться в воде, поскольку присутствие в доме двух мужчин не отягощенных моральными устоями и приличиями никак не способствует желанию продлить подобную процедуру. Девушка вспомнила, как впервые за долгое время оказавшись вне тюремных стен и получив возможность помыться, разрывалась между чистоплотностью и стыдливостью.