Читать книгу - "На службе зла. Вызываю огонь на себя - Анатолий Матвиенко"

Тройка подводных кораблей обогнула Британские острова и двинулась на юг к западу от Бискайского залива. Никольский недоумевал, в чем проблема встретить конвой в течение первых суток после старта из Норвегии. Но задавать вслух вопрос, какого черта не берете фюрера в плен, в окружении полусотни нацистов не стоило.

Координаты точки встречи были переданы Прину через фюрера на вторые сутки плавания. Командор недоверчиво хмыкнул. В районе Канарских островов дежурило судно под нейтральным флагом, которое могло выйти навстречу конвою для пополнения запасов топлива, воды и продовольствия. Второе судно периодически совершало рейсы между Южной Африкой и Аргентиной. Вдали от враждебных глаз к его борту поочередно швартовались субмарины, отвозившие топливо и припасы гарнизону в Новой Швабии. U-4917 шла на юг экономичным ходом, но при желании могла дозаправиться. Стыковка с неизвестными кораблями сулила неприятные сюрпризы. Никольский пообещал фюреру, что, при желании, он сможет продолжить путешествие в просторной каюте надводного корабля, поэтому тот был согласен на встречу в океане с новыми посланцами Великих Неизвестных.

Шауфенбах, подслушивая разговоры в лодке, не слишком переживал, если конвой уклонится от точки рандеву. Надводные корабли без проблем его перехватят, ориентируясь на маячок в плече Никольского. Ему ради собственного спасения было важно уболтать нацистов всплыть. Погубить архивы и уничтожить Гитлера проще глубинными бомбами. У Шейдемана не заржавеет, даже если на борту свой человек.

Сидя часами в одном и том же положении, проще всего отвлечься мыслями на глупости. Посланец высших сил разжился карандашом, блокнотом и целыми днями рисовал пистолетики, восстанавливая на бумаге коллекцию, брошенную в освобожденном от блокады Ленинграде.

Бодрствование в сидячем положении с закрытыми глазами приводило в состояние медитации. Мысли о насущном уходили вдаль. Всплывали в памяти давно забытые картины детства, молодости, службы. Из какого-то странного далека на Владимира Павловича смотрели родители, жена, покойная старшая дочь.

Странные и страшные события семнадцатого года прошли как немая кинолента. Автогонка с Ульяновым, корниловский мятеж, Спиридонова на броневике и в постели, трагикомедия Октябрьского переворота. Семнадцатый был каким-то водоразделом и для России, и для него лично. Потом годы понеслись как страницы быстро листаемой книги: красноармейский приклад, опустившийся на голову раненой женщины, убийство английского разведчика, мерзлые окопы под Ленинградом, мертвые от голода дети, у которых каннибалы срезали части плоти, гаубичный дивизион в Восточной Пруссии…

Затем пришло понимание, что нынешняя миссия — последнее приключение в его жизни. Здесь не только игра двух противоборствующих групп марсиан, вовлечены разведки нескольких стран. Гитлеру с архивами не позволят уйти, даже если придется затопить конвой. В таком случае тесные отсеки, выкрашенные матовой краской, мешанина трубопроводов и электрических кабелей, вентили, манометры и прочие украшения интерьера подлодки — последнее, что он видит в своей жизни.

С пониманием неизбежности ушел страх. Ему седьмой десяток. Положенное уже получено, оставшееся, как говорил один английский знакомый — незаслуженный бонус. Гораздо лучше покинуть мир, выполняя миссию, хотя бы косвенно идущую на пользу Родине, нежели заживо разлагаться в постели, годами отравляя существование близким.

30 апреля, за сутки до намеченной встречи в океане, радист поймал сообщение Би-би-си, что из Германии пришло заявление Деница о принятии им всей полноты власти в качестве рейхспрезидента в связи со смертью фюрера. Время упущено. Даже сдача в плен теперь не ускорит прекращение боевых действий: генералы вермахта и люфтваффе просто не поверят внезапно воскресшему в Атлантике боссу.

В точку контакта вышли на закате 1 мая. За считаные мили до пункта назначения в голове Никольского раздался шепот Шауфенбаха, перевернувший абсолютно все.

«Владимир Павлович, ситуация изменилась. Совершенно необходимо доставить фюрера на борт крейсера „Вирджиния“ живым и полностью сохранить финансовые документы. Молчите? Понимаю, не можете ответить, рядом подводники и охрана Гитлера».

— Зачем? — откликнулся Никольский будто бы своим мыслям, выводя очередную закорюку в блокноте.

«Для поддержания мирового баланса и прогресса я должен оказать поддержку другим силам. Мы договорились. Потом объясню подробно и покажу расчеты. Россия не пострадает. У нее самая сильная сухопутная армия в мире, способная устранить любые угрозы».

Вот так. Живехонький фюрер в обойме с Борманом на службе у «иных сил» в качестве непонятной угрозы для СССР. Помнится, лет десять назад нацисты тоже подкармливались для баланса и стабильности. А не послать ли вас подальше с таким прогрессом и равновесием? Вы треть века на Земле, герр Александер фон Шауфенбах, а так и не научились понимать землян. Главное, не научились их уважать и считаться с ними.

Максимально отчетливо огромными буквами на чистой странице Никольский быстро написал: «Эскадра ВМФ США перехватила наш корабль и выходит в место встречи. Высшие Неизвестные предупреждают — там крейсер „Вирджиния“ и другие корабли».

Он толканул люк и вошел в первый отсек, прервав очередной оживленный разговор на глобальные темы, показал стоявшему у входа штурмбаннфюреру записку и кивнул на фюрера, затем поспешно ретировался на свое место, прикрыв уши руками. Не дай бог записку прочтут вслух.

Штурмбаннфюрер как лось промчался с запиской к старшему по второму отсеку, далее она перекочевала к Приму. Через пару минут сквозь ладони пробился громкий голос акустика:

— Слышу шум винтов группы кораблей по пеленгу 190.

Лодку пронзил сигнал боевой тревоги.

Гитлера с окружением бесцеремонно выгнали из носового отсека во второй. Никольский оказался сидящим на капитанской койке с эсэсовским охранником и поваром. Так сказать, место в партере. Через открытый люк доносились приглушенные рапорты и команды из центрального поста.

Акустик сообщил об изменении шумов вражеских винтов — эскадра меняла курс. Затем прозвучал рапорт о появлении самолетов. Приближался момент командирского решения — пытаться уйти от американцев или атаковать. Поразительно, но даже всеведущий гениальный фюрер не пытался отдать Прину распоряжения. Капитан цур зее просто послал бы его на хрен.

— Владимир Павлович, я слышу, что на лодке тревога. Если происходит обычная процедура встречи с неопознанным кораблем, кашляните. В случае намерения у капитана атаковать нас, прокашляйтесь дважды.

Марсиане услышали одиночный кхек.

— На крейсере мы с Шейдеманом. Убедите фюрера подняться на мостик. Вы предупредили, что мы — тоже посланцы Высших Неизвестных?

— Командир прочитал мою записку? Хорошо, — пробормотал Никольский в сторону центрального поста. Штурмбаннфюрер удивленно воззрился на соседа.

«Записка — это правильно. У нас готова команда захвата. Постарайтесь не попасть под огонь, если экипаж субмарины окажет сопротивление».