Читать книгу - "Капитанская дочка для пирата - Мирослава Адьяр"

– Мне вовсе не кажется это смешным, – Энзо опускает голову мне на плечо и обнимает живот. – Когда я умер первый раз, – он запинается и мягко касается губами шеи, – ко мне пришла девочка. Крошечная, щуплая, с золотисто-медовыми волосами. Протянула ручки и сказала, что будет меня ждать. Много-много лет. Засмеялась, когда я спросил, как ее зовут. Знаешь, я так хотел ее обнять тогда, но очнулся…

Он молчит и глубоко дышит, распуская теплые волны по коже.

– Мне кажется, что это была ты.

– Я первая девочка в нашей семье, – слова срываются с языка быстрее, чем я могу их обдумать, – обычно рождались только мальчики. У деда были только сыновья. У прадеда тоже. А папа отличился, – хмыкаю и откладываю украшение в сторону. – Он даже растерялся, когда выяснилось, что новым хранителем карты станет девочка. Думал, что медальон меня не примет, хотя причин не было. Кровь – это всего лишь кровь. Неважно, кому она принадлежит.

На секунду понимаю, что если у нас ничего не получится, карта перейдет нашему сыну. Вот где настоящая насмешка богини. По телу идет крупная дрожь, а ноги не держат: отчего наваливаюсь спиной на пирата.

– Иди сюда, фурия моя, – Энзо тянет за руку и жестом просит лечь на кровать. Отступает на миг, роется в шкафу и когда возвращается, смеется: – Нет, на живот перевернись. И почему ты до сих пор в рубашке? Я разве не сказал ее снять?

Смотрю на него с подозрением, но рубашку стягиваю через голову. Медленно, неуверенно. Вспоминаю, что вся спина у меня – как поле боевых действий. Исполосована вдоль и поперек стеклом подземных переходов.

Осторожно откладываю рубашку в сторону и стараюсь лечь так, чтобы волосы закрывали весь этот ужас.

Энзо оглаживает меня взглядом. Присаживается на край кровати и, скользнув теплой рукой от поясницы вверх, тихо говорит:

– Не прячь шрамы. Не нужно, – ласково отодвигает волосы и бежит кончиками пальцев по затянувшимся ранам. Рисует, будто запоминает. Неожиданно откашлявшись, он тянется к тумбе и щедро наливает на ладони масло из высокой бутылочки.

По комнате растекается запах цедры и земляничной мяты. Я вдыхаю полной грудью и удивленно смотрю на пирата.

– Глаза меня обманывают? Ты собрался делать мне массаж? – я тихо смеюсь и утыкаюсь лицом в подушку. – Энзо, признайся. Есть что-то, чего ты не умеешь?

– Кто тебе сказал, что это будет массаж? – он усмехается и опускает теплые руки на напряженные плечи. – Я просто к тебе пристаю. Коварно…

– Хм, – блаженно зажмуриваюсь и закрываю глаза, – раз уж это называется «пристаю», то чуть сильнее приставай, пожалуйста, у меня спина ноет невыносимо.

Энзо водит ладонями вдоль, разминая глубоко мышцы. Растирает до легкого жжения плечи и руки, собирает поглаживания к сердцу. Танцует пальцами по коже, а я стискиваю зубами подушку, чтобы не дышать слишком шумно.

Опускаясь круговыми движениями к пояснице, Энзо тихо-тихо запевает:

– Холодный ветер, постой, постой! Куда спешишь ты, мой дорогой?

Пальцы сжимают мои ягодицы, срываются дальше и гладят ноги. Широко, быстро, точно. Энзо будто влазит под кожу: расслабляет и согревает. И продолжает петь:

– Я свое счастье сыскать хочу.

– Зачем тебе счастье, коль я плачу?

Мягкие, но сильные руки добираются до стоп.

Я сжимаюсь, потому что до ужаса боюсь щекотки. Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не дернутся и не дать пирату в глаз ненароком. Стискиваю зубы на подушке, чтобы визг и хохот были не так слышны.

А он разминает и хихикает сдавленно.

– Какая чувствительная, – трогает каждый пальчик, пробирается между ними, чем вызывает еще большую реакцию. – Тише, терпи… фурия. Столько пережила, а боишься щекотки, – он поднимается снова к бедрам, не отрывая ладоней. – А теперь перевернись, – его голос ощутимо садится, а на окончании совсем гаснет.

Медленно переворачиваюсь, чувствую, как его ладони скользят по коже. Сталкиваюсь с горящим взглядом потемневших глаз.

Откидываю волосы назад, позволяю им свободно струиться по подушке. Невыносимо хочу прикоснуться к своему пирату, но терплю, стискиваю простыню пальцами.

Сначала Энзо поглаживает ребра и разминает грудь. Нежно обрисовывает ареолы, едва касается большими пальцами налитых сосков. Затем он опускается ниже, кладет ладони на живот и лукаво усмехается.

– Сыночек, значит…

Длинно выдохнув, Энзо соскальзывает ниже и, слегла раздвинув мне ноги, прижимает ладонь к пульсирующей жаром точке. Разминает, заставляя меня краснеть и плавиться, гладит, водит туда-сюда, но не проникает, ходит по краю. Дразнит и издевается.

Закидываю руки за голову и стискиваю подушку в руках. Нет уж! Сегодня я не буду просить, даже если в венах настоящая лава и она грозит расплавить кости и мышцы. Хочу видеть, как самоконтроль пирата даст трещину.

– Именно, – выдыхаю тихо, – и синие глаза.

– Это же прекрасно. Твои. Но сейчас попробуй ни о чем не думать и закрой их, – просит Энзо.

Я подчиняюсь и почти вскрикиваю, когда большие ладони скользят над телом, едва касаясь. Мурашки скачут по коже, превращаются в маленькие разряды и крупными молниями замыкаются на голове. Легкий поцелуй в губы, и пират, неожиданно отстранившись, накрывает меня пледом. Поправляет и поглаживает сверху.

– Поспи, я скоро. Принесу нам поесть. Тебе хочется что-то особенное?

– Все, что ты готовишь – особенное, – бормочу, уткнувшись носом в подушку. Будто кто-то повернул рубильник и бросил меня в теплый спасительный полумрак. Сон, о котором я просила всю ночь, подкрался тихо и обнял за плечи.