Читать книгу - "Билет на ладью Харона - Василий Звягинцев"

Мол, зачем ты так, он хоть и был когда-то равен нам, но сейчас-то…

Вадим тут же подкорректировал поведение.

Действительно, зачем обострять? Ему по-прежнему плевать на игры в субординацию, он в любой момент готов забыть и про чины, и про награды, на Академию наплевать, отец хоть на какой пароход врачом устроиться поможет, невзирая на мнение властей, а Сергею-то служить надо…

— Впрочем, извините. Это я на рыбалке, наверное, лишнего выпил. Вот и занесло меня. Очень вредно, когда приходится с одного на другое без демпфера[25]переключаться.

Про хронос, время то есть, слышал. Хронополе, очевидно, производное от этого. Повышенная чувствительность? Раз бывает повышенная чувствительность к напряжению электрических и геомагнитных полей, возможно, и к этому тоже бывает. Не имею оснований сомневаться…

Чекменев не понимал смысла внезапной агрессивности Ляхова и счел ее действительно вызванной опьянением, сопряженным с неожиданно прерванным пикником.

Может, правда, у него были свои, совершенно определенные планы, а тут вдруг поломались. Прокурорская дочка, болтавшая сейчас за окном с подругой Тарханова, — сильный раздражитель, кто спорит.

Только вот пьяным и даже просто находящимся подшофе Ляхов совершенно не выглядел.

— Нет, ну правда, Вадим, Арсений, вы присядьте хотя бы. Тут вопрос серьезный.

Господин Маштаков высказал мысль, что вы, попав под луч прибора, по старой памяти именуемого «Гневом Аллаха», приобрели некоторые необычные качества. В частности, вам, полковник Неверов, случилось побывать, пусть и недолго, в некотором странном мире… Что это был за мир, Виктор Вениаминович?

Да, Чекменев старался сохранять видимость объективности. Только вот в чью пользу?

Маштаков ответил с полной готовностью:

— Не знаю. Слишком коротким был пробой. Уверен определенно — в пределах фиксированного места использования аппарата. Что и подтвердил по возвращении господин Арсений.

По времени — не могу сказать ничего. Должно бы было оказаться тем же самым.

А получилось… Со слов господина полковника следует, что там — совершенно другой мир. И в идеологическом смысле, и хронологически. То есть вполне возможно, что прошлое, но вот чье? Нет, я честно не знаю. Если бы самому посмотреть, но господин полковник обладал слишком быстрой реакцией. Он ударил меня по руке так быстро, что я даже не успел увидеть засечек на экране.

Все это время Розенцвейг сидел на стуле справа от Тарханова и Ляхова, с безразличным видом курил длинную сигару, и не совсем понятно было Вадиму, который знал его шапочно, и даже Тарханову, с которым они общались гораздо дольше, какова его роль здесь.

Свидетель ли он защиты (или обвинения?) или просто изображает собой группу поддержки коллеги-генерала? А то и даже — надзирающий со стороны братской спецслужбы.

По крайней мере Ляхову все происходящее нравилось все меньше и меньше. Просто по настрою.

Но линию поведения он решил избрать самую мягкую.

Полез в бутылку сдуру, извинился, а теперь буду молчать. За исключением прямых вопросов. А они тут же и последовали.

— Вадим Петрович, вы не будете возражать, если сейчас станете участником небольшого эксперимента?

— Какого рода?

— Да просто мы посмотрим, совпадут ли некоторые характеристики у вас и у полковника Неверова. Вы оба подверглись одинаковому воздействию определенной силы. У Арсения появились непонятные способности, а у вас?

Вадим опять ощутил резкое чувство тревоги. Не следует ни на что соглашаться.

Сказать — нет, не хочу и не буду? И — уйти? Это, пожалуй, было бы самым правильным.

А с другой стороны?

Чего он боится и чего добьется таким демаршем?

Сергей вон подвергся маштаковскому воздействию, и что? Ничего. Увидел кое-что интересное. А что смогу увидеть я?

— Предположим, Игорь Викторович. Любые новые сведения касательно моих способностей я приму с радостью и благодарностью. Поскольку они позволят еще лучше исполнять мои обязанности и тот план, что я изложил в докладной записке на имя Его Высочества.

Но — последний вопрос. Господин Маштаков, ваша конструкция, способная направлять людей в какие-то иные измерения, оснащена ли она должной системой безопасности?

Если я окажусь там, где уже побывал полковник Неверов, или в ином другом месте, — система возврата у вас отработана?

Маштаков как-то растерянно взглянул на Чекменева, которого уже привык считать своим хозяином.

Но в Ляхове он вдруг почувствовал какую-то более агрессивную силу.

— Извините, о переходе сейчас речи не идет. Я просто хочу посмотреть состояние вашего каппа-ритма…

— Я тоже спрашиваю просто на всякий случай. Поскольку не уверен, насколько вы контролируете свою технику.

Теперь и Тарханов смотрел на него с удивлением и тревогой, а Чекменев так вообще с плохо скрываемым раздражением. Словно Вадим ломал какой-то заранее согласованный, а сейчас вдруг на глазах сыплющийся план.

Но в то, что и Тарханов участвует в неведомой тайной игре, Ляхову верить не хотелось. Очевидно, Сергей просто попал в неловкую ситуацию.

— Не хотите нам помочь — не смею настаивать, — сжав губы в ниточку, заявил Чекменев.

— Да что ж вы так, Игорь Викторович, — наконец и Ляхов достал из коробки папиросу. — Как удивительно у нас разговор пошел. Ладно я. Ну, каюсь, выпил лишку, разозлился, что отдых наш прервали, уху из котелка выливать пришлось, бутылки недопитые прятать. Девушки обиделись. Как будто нельзя было и завтра все эти вопросы порешать. Но вы-то… Могли бы и снизойти, памятуя наши прошлые отношения. Все…

Он демонстративно вытер платком пот со лба, взял со стола бутылку минеральной и сделал несколько глотков.

— Готов предъявить вам свой каппа-ритм. Вместе со всеми остальными… Альфа, бета, гаммами. Если, конечно, солидная доза алкоголя его не исказит в ненужную сторону.

— Вот и хорошо. Пять минут, и вы свободны. — Чекменев тоже изобразил готовность забыть все имевшие место недоразумения.

— Что же касается ваших опасений, — вставил Маштаков, покручивая ручки на своем приборе и очень ставший в этот момент похожим на доктора Бубнова, — на примере господина Арсения мы совершенно уверены, что любое смещение временных полей автоматически возвращается к нормали, как только снимается напряжение с контуров. И, значит, что бы с вами ни произошло, даже случайно…

Ляхова тряхнуло так, что он сразу вспомнил площадку на перевале, и взрыв гранат внизу, и собственные мысли по поводу пришедшей, наконец, той самой минуты судьбы, когда следует «…представ перед ликом Бога с простыми и мудрыми словами, ждать спокойно Его суда»[26].