Читать книгу - "Последний Меч Силы - Дэвид Геммел"

Молодой человек поклонился:

– Это большая честь, государь.

Король устало улыбнулся и прошел дальше. Он взял Прасамаккуса под руку, и они направились на луг, где остановились возле серого жеребца семнадцати ладоней в холке.

– Сикамбры умеют выращивать лошадей, – сказал Утер, погладив глянцевитый бок.

– У тебя утомленный вид, Утер.

– Он отражает мои чувства. Тринованты вновь разминают мышцы, как и саксы в Срединном краю.

– Когда ты выступишь?

– Завтра. С четырьмя легионами. Я послал Патрея с Восьмым и Пятым, но он потерпел поражение. По донесениям, мы потеряли шестьсот человек.

– И между ними Патрея? – спросил Прасамаккус.

– Если нет, то ему придется пожалеть об этом, – отрезал король. – Он попытался атаковать стену щитов на крутом склоне.

– Как ты четыре дня назад атаковал готов.

– Но я одержал победу!

– Ты всегда побеждаешь, государь.

Утер улыбнулся, и на мгновение Прасамаккус увидел гонимого юношу, с которым судьба свела его четверть века тому назад. Но тут маска вернулась на лицо короля.

– Что ты скажешь про этого сикамбра? – спросил он, глядя за изгородь на юношу, одетого в черное с головы до ног.

– Он понимает в лошадях.

– Мой вопрос был о другом, как ты отлично понял.

– Не берусь судить, Утер. Он кажется… умным, знающим.

– Он тебе нравится?

– Пожалуй. Мне он напоминает тебя… в давнее время.

– И это что же, хорошо?

– Это похвала.

– Я настолько изменился?

Прасамаккус промолчал.

В то давнее время Утер нарек его Королевским Другом и попросил всегда давать ему прямодушные советы.

То были дни, когда юный принц прошел сквозь Туман в поисках отцовского меча, сражался с исчадиями Тьмы, с Царицей-Ведьмой, вернул призрачное войско в плотский мир и любил девушку гор, Лейту.

Старый бригант пожал плечами.

– Мы все изменяемся. Утер. Когда в прошлом году умерла моя Хельга, я почувствовал, что из мира исчезла вся его красота.

– Мужчине лучше без любви, – сказал король и вновь начал осматривать лошадей. – Через два-три года наше войско станет лучше, стремительнее. Любой из этих коней по меньшей мере на две ладони выше любого из наших, и они соединяют быстроту с выносливостью.

– Урс явился еще с кое-чем, что тебе стоит посмотреть, – сказал Прасамаккус. – Идем, тебя это заинтересует.

Король, казалось, усомнился, однако пошел следом за хромым бригантом к воротам загона.

Там Урс с новым поклоном повел их за хижины пастухов, где во дворе они увидели сооружение из жердей: две, изогнутые, вверху соединялись прямой, изображавшей лошадиную спину. На нее Урс накинул попону из выдубленной кожи. Спереди он привязал кусок такой же кожи, а затем вернулся к воинам, не спускавшим с него глаз.

– Что, во имя Плутона, это такое? – спросил Викторин.

Урс поднял короткий лук, наложил стрелу на тетиву и плавным движением тут же пустил ее. Она попала в «круп» лошади, но не вонзилась в кожу и упала на землю.

– Дай мне лук, – сказал Утер. Оттянув тетиву ровно настолько, чтобы лук не сломался, он отправил стрелу в полет. Она пробила попону и застряла в лошадиной шкуре под ней.

– Взгляни, государь, – сказал Урс, подойдя к «лошади». В шкуру вонзилось лишь острие наконечника. – Коня она только оцарапала бы, но не сразила.

– А лишний вес? – осведомился Викторин.

– Сикамбрийский конь в такой попоне способен нести своего всадника весь день, как и британские боевые кони.

На Гвалчмая это никакого впечатления не произвело. Старый воин-кантий отхаркался и сплюнул.

– Зато замедлят атаку конницы, и нам тогда не сломить вражеский строй. Лошади в панцирях? Ха!

– Может, ты сам поскачешь в бой без панциря? – огрызнулся принц.

– Щенок! – взревел Гвалчмай.

– Довольно! – оборвал его король. – Ну а дождь, Урс? Он ведь размягчит кожу и добавит ей веса.

– Да, государь. Но каждый воин должен брать с собой запас пчелиного воска и втирать его в попону каждый день.

– Значит, нам придется полировать не только оружие, но еще и наших лошадей, – заметил Гвалчмай с издевательской усмешкой.

– Распорядись изготовить десять этих… курток для лошадей, – сказал Утер. – А тогда увидим.

– Благодарю тебя, государь.

– Не благодари, пока я не решу, что мне их нужно больше. Ты ведь этого хочешь?

– Да, государь.

– Ты сам придумал такие панцири?

– Да, государь, хотя мой брат Балан придумал, как обезвредить дождевую воду.

– И он получит прибыль от воска, который я закажу?

– Да, государь, – ответил Урс с улыбкой.

– А где он сейчас?

– Старается найти покупателей в Риме. Это нелегко, потому что император все еще возлагает надежды на пешие легионы, хотя сражаться они должны с конниками.

– Риму конец, – сказал Утер. – Тебе следовало бы продавать их готам или гуннам.

– Я бы и рад, государь, но гунны ничего не покупают – они берут. А готы? Их казна скуднее моей.

– А ваше собственное меровейское войско?

– Мой король – да процарствует он долго – в военных делах полагается на майордома, управителя дворца. А тот не любит новшеств.

– Но ведь ему не приходится отражать врагов со всех сторон и внутри, – заметил Утер. – А ты сражаешься так же хорошо, как говоришь?

– Не совсем.

Утер усмехнулся.

– Я передумал. Изготовь тридцать две штуки, и Викторин поставит тебя во главе одной турмы. Ты найдешь меня у Петварии, и тогда я проверю твои лошадиные панцири так, как следует – в бою с настоящим врагом. Если они покажут себя, ты будешь богат и – как подозреваю, ты и рассчитываешь, – все другие короли последуют примеру Утера.

С этими словами король отвернулся от Урса и удалился. Прасамаккус обнял юношу за плечи.

– По-моему, ты понравился королю, малый. Не разочаруй его.

– Не то я лишусь заказа?

– Ты лишишься жизни, – сказал ему Прасамаккус.

* * *

Гриста уже давно вернулся в свою хижину в тени Длинного Дома, но Кормак, так и не сумев уснуть, вышел в прохладу ночи и сел под звездами, глядя, как между деревьями кружат летучие мыши.

Вокруг царила глубокая тишина, и мальчик был воистину, чудесно и абсолютно один. Здесь, в сиянии охотничьей луны, не было ни чурания, ни угрюмых взглядов, ни злобных слов. Ночной ветерок ворошил ему волосы, а он смотрел на обрывы над лесом и думал о своем отце, неведомом воине, который умел так великолепно сражаться. Гриста сказал ведь, что он убил шестерых.