Читать книгу - "Призрачное эхо - Уилльям Риттер"

Джекаби, по-прежнему облаченный в свое неуклюжее пальто, передвигался с присущей ему живостью, отказываясь сдаваться перед натиском удушающей жары.

– Сэр, – обратилась я к нему, – при всем уважении не думаю, что лейтенант Дюпен станет охотно помогать нам в этом расследовании, узнав, что это мы похитили его записи.

– Позаимствовали, – поправил меня Джекаби. – Мы позаимствовали его скудные замечания, относящиеся к этому делу. Но я согласен. Сомневаюсь, что лейтенант окажет нам какую-либо помощь в предстоящем расследовании. Он всего лишь артерия.

– Он что, извините?

– Артерия. И неплохая. Но не сердце. Нет, нам нужно обратиться непосредственно к комиссару Марлоу. Если на улицах этого города произойдет нечто из ряда вон выходящее, Марлоу обязательно об этом узнает.

Мне до сих пор было трудно привыкнуть к мысли, что теперь я занимаюсь убийствами и темными тайнами Нью-Фидлема. Причем далеко не все из них были столь привлекательны, как могло показаться по моим запискам. Честно говоря, несмотря на все эти интриги и все возбуждение, путь искателя приключений не казался мне такой уж блестящей карьерой. Я росла на другом берегу Атлантики настоящей англичанкой. В десять лет я могла по акценту безошибочно определить, где я нахожусь и кто меня окружает. Примерно такую же мысленную карту я начала составлять и для запахов Нью-Фидлема. И заполнение пробелов на ней не так уж меня и радовало.

Промышленные районы на западе пахли углем и древесиной, а доки на востоке – солью и рыбой. Между ними раскинулось пульсирующее сердце Нью-Фидлема, исходящее запахом каждого своего обитателя. Острый аромат обильно сдобренных приправами жареных, печеных и вареных блюд перемешивался с вонью свинарников и загонов для кур, которую, в свою очередь, перебивал густой, почти осязаемый смрад выгребных ям и дымящихся канализационных стоков. Содержимое помойного ведра, выплеснутое на раскаленные камни мостовой, испарялось за несколько минут, но запах его еще несколько дней бродил между рядами покосившихся хибар, словно бездомный кот.

Мы с Джекаби прошли мимо уличного уборщика, телега и лошадь которого перегородили почти весь узкий переулок. Мужчина рявкнул на нас, выкрикнув несколько слов, которые я даже не стремилась разобрать, и сопроводив их грубым жестом.

Я любила Нью-Фидлем. Да и сейчас люблю. Нью-Фидлем был добр ко мне с самого приезда – он всего лишь один раз пытался меня убить. Но существуют два Нью-Фидлема: один, купающийся в свете дня, и другой, предпочитающий держаться в тени. Некоторые его уголки, как я узнала на собственном опыте, всегда погружены в полутьму, словно назло солнцу. У подножия крутого холма я увидела бельевую веревку, на которой висели выстиранные вещи с так глубоко въевшимися в ткань пятнами, что, казалось, только они и не дают развалиться этим обноскам на части. Между лохмотьями затесалось маленькое платьице из грубой холстины. Было видно, что его шили с любовью, но на подоле все еще виднелись слова «Гэдстон-Голдс» и рисунок картофелины – напоминание о мешке, которым оно когда-то было. Ткань выглядела застиранной до предела.

Меня вдруг пронзила острая боль сочувствия. Выросшая в достатке, я с легкой завистью смотрю на аристократию – на людей, которые вряд ли подозревают, что в мире существуют неприятности серьезнее того, что служанка перекрахмалила платье на выход. О тех же, кто родился во тьме, я никогда даже не задумывалась. Джекаби ускорил шаг, поднимаясь по холму. Он редко выбирал одну и ту же дорогу дважды, но я уже довольно хорошо знала местность, чтобы понять, что мы не приближаемся к полицейскому участку.

– Сэр, – крикнула я ему вслед, – мне казалось, вы говорили, что мы собираемся пообщаться с комиссаром?

– Так и есть, хотя сегодня в кабинете его не застать. Комиссар Марлоу договорился о неофициальной встрече с мэром Спейдом. Он отложил все другие дела и ясно дал понять подчиненным, что не потерпит, если ему помешают. Отсюда я сделал вывод, что данная встреча носит весьма деликатный и срочный характер.

– Полагаю, мы не станем дожидаться конца встречи?

– Принимая во внимание новости лейтенанта Дюпена, которые были доставлены ему сегодня утром и от труда передачи которых я его избавил, прежде чем покинул участок, думаю, не ошибусь, предположив, что мы уже знаем тему обсуждения. А поскольку нас в настоящее время заботит одно и то же, им придется простить нам это вторжение.

– Должно быть, вам не в первый раз требуется прощение мэра.

– В одних случаях все проходит гладко, в других не очень, – признался он, подмигнув. – Не всем по нраву мои методы.

По мере того как мы поднимались на холм, окружающие нас постройки с каждым шагом становились все добротнее и роскошнее. Мы проходили кварталы, где соседние дома стояли все дальше и дальше друг от друга, и вскоре расстояние между ними стало так велико, что дома эти уже никак не получалось назвать соседними. Горделивые белые здания, которые были бы больше достойны названия поместий, – окружали не стены соседних домов, а обширные и ухоженные сады. Здесь мы и нашли дом мэра – величественное здание в колониальном стиле. Его широкую входную дверь обрамляли мраморные пилястры, а само сооружение представляло собой настоящий гимн симметрии и прямым углам. Невозможно было представить себе другое здание, настолько отличавшееся от нашего жилища на Авгур-лейн.

Джекаби громко постучал дверным молотком. Нам открыл длиннолицый мужчина в накрахмаленном воротничке и черном галстуке.

– О боже, – простонал мужчина.

– Бертрам! – приветливо похлопал его по плечу Джекаби, протискиваясь в переднюю. – Сколько лет, сколько зим. Как дети?

– Я по-прежнему не женат, мистер Джекаби, и боюсь, сейчас с вами никто не сможет встретиться.

– Что за чушь. Мисс Рук, как вы считаете, мы с Бертрамом встретились?

– Определенно, сэр.

– Ну вот. Вам следует быть более логичным, Бертрам. Так где проходит встреча, в гостиной? Надеюсь, я не опоздал. Не хотелось бы заставлять комиссара ждать.

Не давая дворецкому времени на ответ, Джекаби зашагал в глубь дома, а Бертрам поспешил следом, тщетно пытаясь обогнать моего работодателя. Я следовала за ними по пятам.

– Нет, мистер Джекаби, он вас не ждет. И никто вас сегодня не ожидает. Прошу вас!

– Ах, кабинет, конечно. Не утруждайтесь, я помню дорогу.

– Мистер Джекаби! Это частная собственность, а не общественная приемная мэра. Моя госпожа, миссис Спейд, предъявляет высокие требования к тем, кого пускает в свой дом.

– Да будет вам, Бертрам. Я уверен, что принадлежу как раз к тем людям, которых ваша леди Спейд будет только рада принять.

– Вообще-то, вы единственный человек, кого она запретила пускать.

– Так значит, она все еще помнит меня спустя столько лет. Как мило! А ведь мы даже не были толком представлены. Похоже, я умею производить впечатление.

– Скорее, умеете оставлять осадок, – проворчал Бертрам.