Читать книгу - "Одиннадцать дней вечности - Кира Измайлова"

Рослый небритый мужчина в дорожном костюме — должно быть, Ганс. Видимо, телохранитель и доверенный слуга.

А это…

— Создатель, до чего же она изменилась! — воскликнул принц и порывисто шагнул ко мне.

Если бы я могла, я бы вскрикнула, а так мне удалось лишь отшатнуться да вскинуть руки. Должно быть, на лице моем был написан если не ужас, так потрясение точно, потому что принц остановился.

— Что случилось? — спросил он недоуменно. — Я напугал тебя, дитя мое?

«Он говорит так же… — Спазм душил меня, я тщетно пыталась вдохнуть и не дать прорваться слезам. — Что это за наваждение?»

— Анна, в чем дело? Ты же сказала, что научилась понимать ее? — обернулся он к служанке, но та только молча развела руками, с испугом глядя на меня. — Да объяснит мне кто-нибудь, что здесь происходит?!

Я объяснила бы, если бы могла говорить. Да и то, должно быть, не сумела бы промолвить и слова, потому что… Потому что передо мной стоял Клаус.

Нет, все же не он, поняла я, чуть оправившись от потрясения.

Того же роста и сложения, но, должно быть, немного легче в кости. Или просто моложе, сложно сказать… Волосы чуть темнее, длиннее и причесаны иначе, а вот глаза те же, только взгляд другой — настороженный, тревожный и отчего-то недоверчивый. А еще у Клауса не было такой вот тревожной морщинки между густых бровей. Складку у рта помню, отчего-то горестную — у этого почти такая же, — а морщинки не было, точно… И глаза Клаус так не щурил даже на солнце. Вернее, щурил не так… Мне показалось, будто этот мужчина способен смотреть на солнце, не мигая, а прищур этот — вовсе не от яркого света.

И еще — почему-то я заметила это в последнюю очередь — он не скинул тяжелого дорожного плаща. Тот полностью закрывал его от правого плеча до пят, и я удивилась — отчего так, неужто принц левша? Ну а потом взгляд мой выхватил еще одну деталь, и все стало на свои места.

Правое плечо этого мужчины было заметно выше левого, а спина… Он был горбат и, должно быть, сухорук, иначе к чему прятать половину тела? Однако двигался он так быстро и легко, что невозможно было заподозрить в нем калеку до тех пор, пока взгляд не падал на уродливый горб.

Мне, однако, удалось взять себя в руки и даже сделать реверанс.

— Это, должно быть, от неожиданности, — скрипучим голосом выговорил лекарь. — Я же предупреждал, ваше высочество, что не следует врываться к гостье, кем бы она ни была, без предупреждения. Вдобавок девушка перенесла тяжелую болезнь, а до того — какое-то сильное потрясение, а это не могло не сказаться на ее нервах…

— Да, я сглупил, — негромко ответил принц и взглянул на меня в упор глазами Клауса, но чужим взглядом, холодным и острым, как осколок льда. — Надеюсь, гостья простит мне мою бесцеремонность. Мне не терпелось удостовериться, что с нею в самом деле все в порядке. Увы! В этой глуши я растерял все манеры, что прививали мне с детства, а потому повел себя непозволительно.

Я опустила глаза и склонила голову — дескать, в своем доме хозяин волен поступать как угодно.

— Вы, ваше высочество, довольно долго пробыли при дворе, — напомнил мастер Йохан, — и у вас было время освежить манеры.

— Мне было несколько не до них, — бросил тот через плечо и, обойдя меня, будто статую, подошел к столику у окна. — Анна сказала, ты рисуешь днями напролет, так?

Он не поворачивался, но краем глаза, должно быть, уловил мой кивок.

— Узнаю эти альбомы… — проговорил принц и поднял руку. — Молчи, Анна, я ничуть не сержусь за разбойничий налет на мой кабинет. Мне это все равно ни к чему… Однако у нашей гостьи талант!

— Да, господин, я сама как увидела, так обомлела! — зачастила Анна, пропустив мимо ушей приказ помолчать и успокаивающе пожав мне руку. — Красота какая, вы сами взгляните! Не хуже ваших картин, а то и получше, уж простите…

Мастер Йохан поправил пенсне и подошел поближе.

— Да, у вашей гостьи, ваше высочество, несомненно, отменные способности рисовальщицы, — заметил он.

Я же только молила про себя: «Только не трогай второй альбом, не смотри на него, не открывай, ну пожалуйста!»

Но, конечно же, мольба моя пропала втуне…

Принц открыл этот альбом — ему неудобно было действовать одной рукой, я это видела, — перелистнул… и замер.

— Это же Клаус, — сказал он негромко. — Верно, Клаус…

Он резко повернулся ко мне — только плащ взметнулся, и мне показалось, будто под ним мелькнуло что-то светлое. Подкладка, быть может? Создатель, о какой ерунде я думаю!..

— Откуда ты знаешь Клауса? — негромко спросил принц, делая ко мне шаг. Еще один. И еще — до тех пор, пока я не вжалась спиной в стену, а он не навис надо мной. — Почему ты молчишь? Куда ты шла в такую пургу и почему совсем одна? Что связывает тебя с моим старшим братом? С моим покойным братом!..

«Покойным?» — успела я подумать перед тем, как провалиться в беспамятство.

* * *

В себя я пришла от резкого запаха нюхательной соли, беззвучно чихнула и открыла глаза.

— Сударыня, — проговорила Анна, словно бы осунувшаяся за прошедшие несколько минут (ну не час ведь я лежала без чувств!), — как вы? Всегда так веселы были, на поправку пошли, а тут вдруг сомлели! Или его высочество впрямь вас напугал? Я и забыла предупредить, сама-то привычная… А он нетерпеливый — страсть, просила же — дайте, хоть предупрежу, нет, полетел вперед всех… — Она всхлипнула и добавила: — Вы на него не серчайте, он сейчас сам не свой. Бодрится, как может, а на сердце камень, уж мне ли не знать — я его высочество вынянчила…

Я взяла ее большую натруженную руку в свою и прижала к груди, а другой рукой погладила по щеке. Анна снова всхлипнула и без спросу присела на край моей кровати.

— Он и сам перепугался, — сказала она. — Еле успел вас подхватить, чтобы не ушиблись, ну тут уж мы с Гансом подоспели… Просил, как очнетесь, идти к нему в кабинет, ну, где мы с вами уж бывали. Он еще и рисунки ваши забрал, уж не знаю зачем. Вроде спросить о чем-то хочет.

Я со страхом взглянула на верную служанку, и Анна поспешила заверить:

— Не бойтесь, ради Создателя! Его высочество никогда на беззащитного руку не поднимет! А если вы тех браконьеров вспомнили, о которых я вам рассказывала, ну так… Их над еще теплыми тушами матки с олененком поймали.

Я кивнула и крепче сжала ее руку.

— Его высочество тоже понять можно, — негромко добавила она. — Уезжал он к старшему брату на свадьбу, а вернулся с похорон…

Меня будто по голове ударили — в ушах зазвенело, в глазах помутилось…

Значит, я не ослышалась? Клаус мертв — а я жива? Как же так? Почему?

— Не бойтесь его, сударыня, и лучше идите поскорей. — Анна помогла мне сесть, а потом и встать.

Я в панике развела руками, мол, как же я стану с ним объясняться?