Читать книгу - "Череп мутанта - Андрей Левицкий"

– Угу. Ты тоже видел? Один в военной форме, здоровенный такой парень, другого я не разглядел. Мелкий совсем.

– А стрелял кто?

Дядя пожал плечами:

– Ослепило меня, не разглядел. Что это взорвалось?

– Световая граната. Охранники гостей хотели живьем взять, и, по-моему, стрелял тот, маленький. Дядя Сереж, у нас есть два варианта: либо побежать на помощь звать, либо…

– А что помощь? У этого Хурылева здесь все схвачено. Самим надо разобраться. Так что у нас есть второй вариант… если ты со мной.

Пришел мой черед пожимать плечами. Вот уж что-что, а звать на помощь я не привык. То есть в Зоне-то обычное дело по сетке кинуть рассылку: мол, попал, выручайте, кто рядом. Но то в Зоне… А здесь-то все иначе! И если беспокойный родич решился лезть в полымя, мне ничего не оставалось как присоединиться.

– Я думаю, что если они только что захватили этих двоих, то сейчас, наверное, заняты с…

Над нами проплыл луч прожектора, и я умолк. Мы, понятное дело, оставались в тени, но как-то само собой вышло, что оба замолчали. Полоса света ушла в сторону.

– Ладно, чего болтать, – бросил дядя, – идем. Я будто догадывался, что рано или поздно пригодится…

Он подобрал свою палку и двинул вдоль забора. Я – следом. Уточнять, куда направляемся и что именно пригодится, мне не хотелось, все равно сейчас узнаю. Когда прошли несколько десятков метров, родич остановился, начал озираться, потом, шурша зарослями, приблизился к стене, оплетенной ползучими побегами, которые здесь дотягивались до самого верха кладки, и стал ее ощупывать. Ветки были слишком тонкими, чтобы взбираться по ним, да и держались ненадежно, так что я ждал продолжения.

– Иди сюда!

Я подошел и тоже пощупал стену. Под переплетением стеблей был прислонен стальной лист миллиметров десять толщиной. Тяжелый, массивный.

– Берись… Давай на меня…

Вдвоем мы не без труда сдвинули железяку, обдирая стебли и замирая после каждого рывка. Мне казалось, что шумим на всю округу, хотя, наверное, звук был вовсе не такой уж громкий. Открылась дыра – небольшая, но пролезть можно. Дыру перегораживали толстенные стальные прутья, стянутые цепями. Я провел рукой по металлу – все изъедено ржавчиной, цепь скрепляет замок. Дядя вынул ключ и пояснил:

– Наши ловкачи здесь лаз устроили, это еще до меня было… Ну, я нашел, велел закрыть, только сперва с поличным несунов задержал. Двоим тогда строгача дали, прогрессивки лишили на полгода, а мне премию… Хорошо бы замок не проржавел.

Рассказывал дядя с ноткой нежности в голосе – ему вспомнить старые времена было приятно, все эти прогрессивки, строгие выговоры и тому подобное. Потом он стал ковыряться в замке, позвенел металлом… выругался… Наконец замок со скрежетом открылся. Дядя, осторожно придерживая, опустил ослабшую цепь в траву, ухватил центральный прут, выдернул. Тут уж я отстранил родича и полез первым. Есть вещи, которые наверняка лучше выходят у меня.

По другую сторону было пустынно и тихо, однако здесь нас мог накрыть луч прожектора, так что мы быстренько перебрались под стену здоровенного здания – я не знаю, как оно называлось на Ремжелдоре, но это был огромный ангар, в котором разгружались прибывающие поезда, под потолком ездили мостовые краны. Хотя завод простаивал, в этом цеху работа не прекращалась – грузы-то прибывали. У ворот наверняка стояла охрана, так что мы двинули в противоположную сторону, в глубину заводской территории.

За углом дядя похлопал меня по плечу и знаками показал: туда. Мы побежали за угол, свернули еще раз, еще… Петляли между брошенными платформами, стопами бетонных плит, какими-то причудливыми силуэтами. Потом пробежали под эстакадой, на которой ржавел брошенный кран, пересекли аллею, усаженную тополями. Ремжелдор – это целый город, со своими улицами, кварталами и площадями. Вот впереди показались светящиеся желтым окошки. У дверей перемещались тени, я слышал голоса, но слов разобрать не мог. Административное здание, бухгалтерия, проектные отделы и прочее. Ларик успела проработать здесь около года…

Дверь была распахнута, и внутрь входили люди. Я разглядел, что одного несут, сам не идет. Может, зашибли кого-то из чужаков, когда метелили под стеной, а может, именно в этого пуля попала. Вот темные силуэты скрылись в здании, хлопнула дверь. Наружного охранника не стали выставлять, да и зачем? На территории завода эта банда чувствовала себя в безопасности.

Мы с родичем подкрались ко входу. Три покатые, вытертые от времени ступени, дверь обшита металлом, старая краска облупилась, лунный свет причудливо играет на шелушащихся чешуйках. Я первым заглянул в забранное решеткой окно: в холле пусто, подслеповатые лампы в засиженных мухами плафонах заливают помещение тусклым светом. Стол, за которым прежде сидел вахтер, разломан, куски свалены в угол. От двери по полу тянется влажная темная дорожка, она заканчивается под стеной, там лежит на боку, спиной к нам, человек в черной куртке. Раненный в стычке охранник – вернее, убитый, судя по позе. Он лежал неподвижно, откинув руку назад, и кровь уже перестала вытекать – разводы на полу оставила пропитавшаяся влагой одежда, пока его волокли.

Второй мужчина в черном прохаживался по залу. Дядя осторожно прильнул к стеклу рядом со мной. В нашу сторону охранник не глядел, все косился на коридор, уводящий в глубину здания, – должно быть, туда убралась толпа его приятелей. Наконец он решил, что те достаточно далеко, и склонился над мертвецом. Я так и думал, что он захочет обыскать покойного, поэтому был готов. Сместился к двери, тихонько потянул створку – не заперто. Бросил взгляд на дядю Сережу, он кивнул – и я бросился в зал. Охранник, присев на корточки, шарил по карманам мертвого приятеля, я успел подскочить вплотную, а он только начал приподниматься. Паршивая реакция, в Зоне такие долго не живут. Я ударил арматуриной, угодил по загривку – не очень-то ловко вышло; парень рухнул на пол, перекатился, я шагнул следом и ударил еще, охранник поднял руку, защищаясь… Тут подоспел дядя Сережа, врезал доской противнику по голове, и тот затих, растянувшись на полу. Рядом россыпью лежала мелочовка, которую он успел вытряхнуть из карманов мертвеца – сигареты, зажигалка, потрепанный бумажник, пакетик с травяной трухой.

Дядя пошевелил тело парня ногой.

– Живой. Давай свяжем.

– Вернутся его кореша, развяжут. Он скажет, что мы…

Заканчивать я не стал. Добивать беспомощного человека у меня бы рука не поднялась, у дяди – тем более.

– Давай его на улицу, – решил родич. – Там сразу не найдут.

Я обыскал парня, вытащил «Макаров», пару обойм. Потом мы связали охранника его ремнем и подвернувшимися веревками, подхватили – благо, он оказался тощим – и потащили наружу. Вел нас дядя, метрах в двадцати от входа в здание он указал на какую-то будку, туда мы и запихнули пленного. Побежали обратно, я сунул ПМ за пояс. В зале ничего не изменилось, старые лампы все так же мигали, кровь на полу начала подсыхать. Широкая полоса вела от входа к трупу, а в коридор уводила тоненькая вереница темных точек – у одного из тех, кто ушел, продолжала кровоточить рана или ссадина. То ли охранник, то ли один из пленников оставил след.