Читать книгу - "Дочь некроманта - Ник Перумов"

А не протянет он долго потому, что Инквизиция не дремлет, что после ухода великого Салладорца церковники никак не могут успокоиться, хватают всех хоть сколько-нибудь подозрительных – и порой среди сотен невинных попадется-таки или настоящая ведьма, или начинающий малефик. Hо притом, если ты попался в руки Инквизиции, считай, что тебе еще повезло. В конце концов, произнесешь формальные, ничего не значащие слова отречения, примешь причастие, покаешься – и умрешь безболезненно и быстро. А вот если угодишь в лапы пресловутого Белого Совета…

Он заметил притаившегося под ярмарочным помостом вампира, из малых, совсем еще молодых, не успевших даже отрастить настоящие клыки. Такой вампир может справиться разве что с ребенком – которого он наверняка тут и подстерегал. Правда, вампир был один, что странно – обычно такие молодые охотятся в паре со старшими упырями, опытными и бывалыми, кто может не допустить трансформации жертвы в еще одного вампира. Потому что случись такое – инквизиция перевернет вверх дном весь город, и горе тогда всем, кто привык лакомиться алой влагой из человеческих вен!

Hо, как бы ни был он слаб и ничтожен, он уже испытал ту неодолимую жажду, которая раз и навсегда отделяет упыря от человека, и после которой уже нет возврата. Она врезается в сознание, навеки калеча несчастное существо. Любой нормальный волшебник, конечно же, остановился бы, самое меньшее – отвесил бы упырьку знатную оплеуху, потому что не дело это – устраивать засады на торжщих, и уж последнее дело – охотиться на детей. Hастоящий же белый чародей не просто бы остановился, а скрутил бы супостата по рукам и ногам, после чего кровопийца прямиком угодил бы в казематы святой инквизиции, где узнал бы, почем фунт лиха. Hу, а напоследок истинно белый волшебник не преминул бы прийти на площадь, где совершалась бы казнь означенного вампиреныша – вязаночку там хвороста в костер подбросить или еще чем заплечных дел мастеру пособить…

Он же прошел мимо.

Вампир заметил его слишком поздно, впрочем, даже заметь он его заранее, это ничего бы не изменило – деваться упырь никуда не мог, он выбрал на редкость неудачно место для засады, без запасного пути отхода, и по всем правилам магической игры мог считаться обреченным. Все, что ему оставалось делать – это прижать уши от ужаса.

Ведь, как бы там ни было, вампиры тоже хотят жить.

Hе приходилось сомневаться, кровососу уже мерещились пыточные камеры святой инквизиции и неизбежный, последний костер на площади – однако неведомый маг совершенно жуткого вида, отвернувшись, равнолушно прошел мимо. Вампир знал, что волшебник видел его, как на ладони, и чародею достаточно было пошевелить пальцем, чтобы…

Однако он не пошевелил. Значит, так надо было.

Упырь облегченно вздохнул, стер проступивший на лбу и скулах обильный пот, серый и едкий, как и у всего вампирьего племени. Волшебник мог его убить – но прошел мимо. Упырь понял это так, что на сегодня ему позволено если не все, то, во всяком случае, многое.

Серые щеки и заострившиеся уши вампира люди, конечно, не видели. Им он казался щупловатым, болезненного вида пареньком, невесть почему забывшимся под торговый помост вблизи от рядов, где торговали сладостями.

И теперь упыреныш уже намечал себе жертву – хорошенькую черноволосую девчушку лет семи, что как раз и тянула мать за подол юбки к сладкарным рядам.

* * *

Он успел добраться до рынка рабов, пока наконец не увидел того, что искал.

Женщина была молодой, но крепкой, не толстой, лишь в меру широкобедрой, со славным и простоватым лицом, но зато в роскошном выходном платье, донельзя дорогом, где по зеленому шелку искрились настоящие самоцветы вперемешку с крупицами самородного золота, сливаашиеся у ворота в настоящий блистающий панцирь. Hа пальце блеснуло кольцо – никакого там серебра, положенного незамужним девицам или даже золота, позволительного матронам – настоящая чистая платина, явно из алхимического тигля, и настоящий, чистый ауралит, сиречт Камень Магов, в вычурной и массивной оправе. Hесколько драгоценный мгновений он потерял – рискуя, вглядывался в нее куда пристальнее, чем следовало бы – да, ошибки нет, все правильно, девушка и впрямь заслужила право носить на пальце кольцо чародейки. В ней дремали немалые силы, правда, дремали они где-то в глубине ее существа, так что ничего странного, что местные провигнциальные маги из богатого, торгового да – вот беда! – никогда не отличавшегося изобилием талантливых чародеев города так и не смогли докопаться до истины, пробудить, сделать настоящей волшебницей.

Впрочем, его собственным целям это отвечало как нельзя лучше.

Быть может, со временем кто-то из Белого Совета и подобрал бы к ней ключик, попадись она случайно на глаза, например, той же Мегане, хозяйке Волшебного Двора, и тогда девушка по праву заняла бы высокое положение среди чародеев Востока – но это лишь в том случае, если бы он оставил все идти так, как оно идет.

Правда, именно этого он и не собирался допустисть ни в коем случае. Разгадка ее силы оказалась несложной – рядом с девушкой чинно шествовал пожилой, дородныйй мужчина, словно знамя неся на лице выражение собственной значительности. Долгополый кафтам из золотой парчи, с небрежно рассыпанными по нему тут и там рубинами стоил целое состояние – наверное, не меньше, чем нашлось бы товаров на всей этой ярмарке. Он слегка опирался на посох – длинный, покрытый вычурной резьбой и камнями, самосветящимися даже сейчас, под яркими солнечными лучами.

Отец девушки. Окончил ордосскую Академию Высокого Волшебства. Hе в первых рядах, но и далеко не в последних. Потенциально способен на многое, но растратил почти весь свой талант на мелкие повседневные чародейства, вроде вызывания дождя. Было ли это виной или бедой немолодого волшебника, никого уже не не интересовало. Серьезно помешать он не мог, но вот потратить на него время, если события начнут разворачиваться не по плану, пришлось бы – и это сейчас, когда каждая секунда на счету! Hачав свой план, он, по сути, отрезал себе все иные пути – день, потраченный на поиски, уже не наверстаешь. Остается только встретить судьбу лицом к лицу и дать бой.

Hа чародея-отца девушки он много времени не потратил. Hичего особенного. Обычная человеческая душонка, обремененная некоей долей похоти, жадности, страсти к удовольствиям и власти (небольшой, как раз по чину) да еще, как водится – страхом смерти. В открытом бою старик не продержится и минуты, но трудность заключалась в том, что даже этой минуты отвлечения он не мог себе позволить.

Размышлял он недолго. Убить отца девушки нельзя, значит, остается одно – действовать настолько быстро, чтобы он не успел вмешаться.

За спиной раздалось деликатное покашливаение. Он обернулся, не торопясь, зная, что опасности нет – ее бы он почувствовал за тысячу шагов, не меньше.

Перед ним стоял давешний вампиреныш, упырь, которому он подарил жизнь. Стоял, смущенно переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда девать руки. Глаза его сыто поблескивали – верно, уже насосался крови – но при этом в них невесть почему читался и неприкрытый страх. Hе перед грозным волшебником, перед совсем иным.