Читать книгу - "Каменный клинок - Василий Горъ"

Откровенно говоря, для того, чтобы это понять, у меня ушло довольно много времени: еще в первый день после возвращения с Румейна, когда он выбирался из регенератора, я была готова вцепиться в глотку любому, кто намекнул бы ему, что надо опять куда-то ломиться. И еле сдерживала бешенство при любой попытке кого бы то ни было открыть рот — страх потерять мужа был такой сильный, что у меня тряслись поджилки. А на следующее утро меня вдруг накрыло: …Вовка, поблескивая испариной на лбу — последствием слабости после лечения, несся по коридору, увешанный оружием, и привычно переругивался с одетой по-походному Беатой:

— Ты гонишь! Прикинь, пацанва прониклась, ждет результата разборок, а я, херак, и ушел в нирвану? Это не по понятиям! А прикинь, припрусь я к ним со своими проблемами, а они мне скажут: «А хрен тебе, кидала, в натуре! И будут правы!

— Ну, я не против, чтобы ты перетер с Митрихом и этими, как их, Опоссумами. И Рыжика с Будильником пристроить надо. Но не сразу же после регенератора?

— А когда? Ты про маляву Кириллова слышала? Там тоже напряги начинаются. Так что времени у нас мало… Надо шевелить костями и отпустить ручник…

— А ты с Эолом говорил? На тачку надеяться можно? — вздохнув, поинтересовалась Беата, и тут они скрылись за поворотом.

— Куда это они? — спросила я у выходящего из комнаты Олега и пересказала услышанный разговор.

— Наверное, обратно на Румейн. Вовка прав — уйти по-английски будет не по-мужски.

Как там, у Сент-Экзюпери? Мы в ответе за тех, кого приручили?

— А… почему он не спросил тебя? — зачем-то спросила я.

— Меня? А я причем? — удивился Коренев. — Это его люди. Его ответственность. И он сам взвалил ее на себя.

— Понятно… — ничего не понимая, пробормотала я и повела его к ангару, откуда Эол обещал отвезти нас в Аниор.

Всю дорогу до дома я просидела молча, сжимая в ладонях руку мужа. И думала. А перед самыми городскими стенами меня будто молнией ударило: они, мужчины, жили по своим законам, и не собирались их менять ни при каких обстоятельствах! А, значит, надеяться на то, что Олежка пропустит мимо ушей фразу про помощь Кириллову, было глупо!!!

В тот момент мне жутко захотелось устроить истерику, но комитет по нашей встрече, состоящий из Самирчика, Маныша и Лойши, стоящих на крыше дворца, заставил меня сдержаться. А посещение «Метлы» и, в частности, выступление Лонора-барда заставило мое отчаяние забиться куда-то далеко вглубь моего сознания, вытащив на его место что-то вроде помеси надежды и фатализма: …Воин он. И он живет на грани…

Боль твоя, — лишь тень того, что там — Ветер, шевельнув кусты герани вдовий крик несет по городам…

Меч в руке — не символ и не кара — он, шагнув врагу наперерез И, ответив на удар ударом сбережет кому-то жизнь и честь…

Да, ночами спать бывает страшно: как, вернется? Но, пока он жив твой сосед возделывает пашню, детвора смеется от души… …Там, вдали, ему не много надо — знать, что ты скучаешь у окна…

Мыслей и надежд его услада верная, любимая жена…

Лонор пел долго. Почти до рассвета. И, что самое страшное, каждая его песня цепляла за душу, и заставляла о чем-то думать. О любви, о детях, о друзьях и о врагах. И к утру я, до предела опустошенная морально, вдруг поняла, что ГОТОВА его ждать. Молча. Безропотно. Столько, сколько нужно. Потому, что таких мало.

Ведь если не он, то кто? И… по дороге во дворец высказала все это Олегу. Одним безумным монологом…

А он, внимательно выслушав все, что я несла, улыбнулся, прижал к себе, уткнулся носом мне в шею и пробормотал:

— Спасибо, Машутка! Только ты забыла одну вещь! Ты — тоже воин! Хоть и маленький, но чертовски симпатичный! И я хочу, чтобы ты была рядом… Тогда, когда есть такая возможность…

И вот теперь, глядя на то, как он ест, я не считала дни, оставшиеся до перехода на Землю, а радовалась каждой проведенной с мужем минуте, и впитывала в себя его тепло… Так, как никогда раньше… Может быть, это и была Любовь?