Читать книгу - "Волчонок - Генри Лайон Олди"

— Завалилл… завалиллли…

— …мрасссь…

— Вшшштырилло…

— Помогите! На помощь!

Нет, понял Игги. Это не паллюски.

Кричал Глюк, оседлав горбатый уступ. Король вирт-шоу склонился к коммуникатору, уткнувшись носом в ярко-алое мерцание сферы, активированной в аларм-режиме, и повторял призыв, как заклинание. В трех метрах выше, на вершине, рядом с упавшим на колени Латом, рыдала бледная, дрожащая Мира. Под ними, обходя паллюсков по широкой дуге, ковылял к джунглям Хью. Кровь из ноги толстяка продолжала течь, но Хью упрямо шел, пока не исчез за деревьями. Диззи нигде не было видно; его подруга, отчаявшись встать, ползла в сторону аэромоба. С такими темпами она добралась бы до цели к вечеру. От вида ее развороченной щеки Игги едва не сблевал.

Один паллюск обернулся к Игги:

— Сссдоо? Сдоооххни…

— Ооп-ди, — поддержал второй. — Ду-ду-ддааа…

Мертвыми пальцами Игги нащупал рукоятку «Ангстрема». Он еще колебался, не зная, что разумнее — стрелять в тварей или застрелиться самому, — когда в зарослях раздался громкий треск. Из кустов выломился Хью, ковыляя заметно быстрее, чем раньше. Толстяк от кого-то удирал — от кого-то, кто пугал его больше отвратительных паллюсков. Тут с Игги случился краткий приступ déjà vu. Джунгли за жирной спиной Хью расслоились во второй раз. Сквозь листву и плетеные занавеси лиан проступили зыбкие силуэты — много, больше десятка. Игги всмотрелся и захрипел от рези в многострадальных глазах. Опушка полыхнула диким убийственным пламенем, — казалось, из кустов по Игги Добсу ударила батарея плазматоров.

Паллюски проявили неожиданную прыть. Они кинулись к засевшим в джунглях стрелкам, стремительно сокращая дистанцию. Но добраться до врага тварям не удалось. Шквал огня смел их на бегу, отсекая паучьи лапы, разнося раковины в куски, выжигая из панциря склизкую плоть. Самый шустрый метнулся в сторону, но прожил лишь на секунду дольше остальных.

Игги глянул на «Ангстрем», который держал в руке. Затолкать оружие в кобуру удалось с третьего раза. Он вытер о штаны ладонь, скользкую от пота и крови, встал и, спотыкаясь, направился к спасателям.

— Где вы шлялись, дармоеды?! Нас чуть не сожрали!

Молодой спасатель слушал Игги с каменным лицом.

— Да ты знаешь, урод, кто я?! Ты в курсе, какая у меня страховка?!

Спасатель не пытался вставить хоть слово в свое оправдание, и это доводило Добса до белого каления.

— Ты должен на спутнике верхом сидеть! День и ночь! Бдить за мной, идиот! Я тебя по судам затаскаю! Всю твою сраную контору! По миру пущу! Будешь дерьмо жрать и ботинки мне лизать…

Правый бок взорвался черной, оглушающей болью. В глазах потемнело. Игги хотел выдохнуть, но вместо воздуха, спекшегося в легких, его мучительно вывернуло желчью, и еще раз. Когда он наконец смог дышать, а тьма поредела, Игги обнаружил, что лежит, скорчившись, в луже паллюсковой слизи. Рядом с виском Добса качался с пятки на носок пыльный армейский ботинок.

— …жаловаться, — простонал Игги. — Я иск подам…

— Это ваше право, — согласился ботинок.

— Кто вы… такой?

— Курсант Тумидус, Семнадцатое высшее военное училище либурнариев ВКС Помпилианской империи. Четвертый курс, первая манипула. Личный номер 172 843 PQL. Запомнили или вам записать?

Оп, мертвея, понял Игги. Полный оп и ди-ду-да. Помпилианцы! Чужая планета, безлюдный остров, кругом одно зверье… Ни адвокатов, ни телохранителей, ни просто свидетелей! Высший разум, лучше бы нас сожрали…

— Вы знаете, где находитесь? — допрашивал неумолимый ботинок.

— Н-на Тренге…

— А точнее?

Возьмут в рабство, сказал себе Игги. Точно, возьмут. Буду болтаться за хозяином до конца жизни. Безвольная кукла, живая батарейка. Сдохну на заводе или в ходовом отсеке галеры…

— На острове… На острове Андин!

— Вы уверены?

— Да!

— Вынужден вас разочаровать. Вы на острове Сколарис. Этот остров сдан Лигой в аренду Помпилии сроком на девяносто девять лет. Посторонним здесь находиться запрещено.

— Глюк! — заплакал Игги. — Глюк, сволота… Ты вводил координаты?

— Где ваш проводник? — Ботинок отступил на шаг. — Представитель туркомпании?

— Нету.

— Ваш транспорт в порядке?

— Наверное.

— Гельвий, Секст! Окажите помощь раненым.

V

— Курсант Тумидус, вы идиот!

— Так точно, господин дисциплинар-легат!

— Вы — безмозглый кретин!

— Так точно, господин дисциплинар-легат!

— Вы — позор Военно-космического флота Помпилии!

— Так точно…

Начальник училища замолчал, глядя на проштрафившегося курсанта. Марк стоял навытяжку и преданно ел глазами командира. Стройный, молодцеватый, широкоплечий; берет либурнария, согласно традициям абордажной пехоты, лихо сбит на затылок. Белокурый чуб, вырвавшись на волю из-под резинки берета, закрывал часть лба до левой брови. На лице парня читалось раскаяние — такое же искреннее, как обещание волка сделаться вегетарианцем.

Девки, подумал начальник. Дуреют, небось, девки-то.

— Этот извращенец, — тихо сказал дисциплинар-легат Гракх, — эта слизь… — И поправился: — Этот Игги Добс, которого вы оскорбили рукоприкладством, — сам по себе он никто. Дрянь и сволочь. Но среди его клиентов встречаются люди с положением в обществе. Госпожа Ташри, старшая жена премьер-министра Нутарана, даже в сортир не ходит без консультаций своего стилиста. Вы слышали о патриархе Олоферне Шестом, Человеке-с-тысячей-обликов? Разумеется, слышали. Его святейшество — звезда желтой прессы. Тоже, кстати, Добсова работа. Поп-дивы, сенаторы, любовницы диктаторов и финансовых воротил… Как вы думаете, курсант Тумидус, что произойдет, если Добс начнет жаловаться? При его-то связях! Вольно! Я жду ответа.

— Полагаю, что ничего особенного. — Марк расставил ноги на ширину плеч и заложил руки за спину, как велел устав. — Я бил господина Добса по корпусу. Даже если, вернувшись на базу, он зафиксирует побои в местном лазарете — будет трудно доказать, что это моя работа. В форс-мажорной ситуации Добс вполне мог удариться о камень или ветку дерева. Я не говорю о том, что он мог получить травму при контакте с опасным животным.

— С опасным, значит? С животным?

— Так точно!

— Насчет животного вы правы, курсант…

Начальник училища прошелся по палатке. В жилом офицерском корпусе, расположенном за медблоком, у дисциплинар-легата было три комнаты, которые большую часть времени пустовали. Гракх предпочитал палатку: здесь он ночевал, здесь проводил совещания, благо место позволяло. На груди начальника поблескивали орденские планки, тугой воротник мундира был скреплен посредине Глазом Бури первой степени — наградой за личную храбрость в бою. Иногда, в минуты слабости, Гракх думал, что рукопашная — детский лепет в сравнении с педагогической деятельностью.