Читать книгу - "Мудрец острова Саре - Джулия Дин Смит"

Глаза Люкина сверкнули.

— Да, мы надеемся, что отсутствие Атайи положит конец ее делу, но мне не хотелось бы рисковать Кайтом, полагаясь на столь слабую надежду. Союзники принцессы живы. Я каждую неделю получаю сведения, что кто-то в деревне проповедует ее идеи. Люди не так легко обманываются без самой Атайи, но некоторые все же верят. Даже одна потерянная душа — уже много.

Мозель приподнял брови. Епископа Люкина не очень заботили чужие души.

В глазах священника горел огонь, он наслаждался своей речью.

— Лорнгельды — опасный народ. Постигая магию, они сходят с ума и околдовывают своими проклятыми чарами невинных людей. Отпущение грехов — единственный путь к их спасению, поэтому Атайя Трелэйн со своими фанатиками стремилась запретить таинство! — Голос епископа достиг предела громкости, наполнив сводчатую залу подобно органу. — Ее люди проповедуют божественное происхождение магии и учат других наносить заклинания, улучшая свою жизнь, но губя душу! И если они победят, то нашим народом будут править колдуны, использующие свои коварные силы против тех, кто ими не обладает. Они отнимут земли у настоящего властелина! — Люкин указал рукой на короля, ноздри дрожали от негодования. — Мы живем в мире, мои господа, в мире, пережившем междоусобные войны. Позволим ли мы этим чародеям покорить нас и заставить служить их Создателю, а не нашему?

Несмотря на мрачную картину, вырисованную епископом, Дарэк не смог сдержать улыбки. Последние месяцы кругом ходили слухи, что конечной целью Атайи является захват трона, но никто еще не произнес такой яркой речи. Советники онемели, напуганные будущим, которое обрисовал Люкин.

— Дорогой епископ, — мягко проговорил Дарэк, — мы восхищены вашими ораторскими способностями, но всем давно очевидна опасность, которую представляет моя сестра. Не сама Атайя, — добавил он самодовольно, — а ее идеи и союзники. У вас есть конкретные предложения?

Глаза Люкина сверкнули, словно высеченная кремнем искра. Ему не нравилось, когда проповедь так резко обрезали, однако, вспомнив о прежнем разладе с королем, смирился.

— Как я уже сказал, лорнгельды — опасный народ. Курия считает, что их нужно уничтожить. Король Фалтил уже пытался это сделать, но прошло двести лет. Мы можем попробовать снова.

Советники зашептались, некоторые выразили робкие сомнения, другие — открытую жажду крови.

— Но как нам справиться с ними? — спросил один из лордов. — Фалтил использовал против лорнгельдов собственную магию. А мы таковой не обладаем.

— Когда-то обладали, — проворчал Люкин полушепотом. Он поймал взгляд Дарэка: оба подумали о колдуне-священнике по имени Алдус, который сначала помогал им, а затем предал. — Нам она и не нужна. Даже если бы некоторые колдуны вздумали встать на нашу сторону, мы отказались бы. Атайя хорошо воспитала своих учеников, — с горечью сказал он советникам, — попав в ее руки, они уже не могут вырваться. Их забирает Отец Лжи. Наше решение заключается в следующем, — продолжил он, совсем забыв о гневе. — Курия предлагает создать Трибунал во главе со ставленником его величества; чьей единственной целью будет искоренять еретиков и наказывать их.

Не обращая внимания на поднявшийся в зале ропот, епископ взял со стола стопку бумаг.

— Вот составленный мною документ, который подписали большинство жителей Курии. Здесь в подробностях описывается, сколько нам необходимо людей, куда их направить, каким образом мы собираемся выявлять колдунов и какие меры против них применять — и против тех, кто их поддерживает. Мы также намереваемся давать вознаграждение тем, кто будет способствовать нам, обличая своих соседей, вовлеченных в гнусную кампанию.

В залитой солнцем палате было тепло, однако Мозель натянул на плечи накидку, почувствовав неожиданный холодок. Казалось полностью неправильным, что священник защищает божественные идеи с мечом в руке… словно рассчитывает количество задействованных солдат, расставляет их на поле боя, выбирает подходящее время для атаки. Но это и есть война, понял Мозель, война против лорнгельдов, какую не вели уже двести лет.

— Вы имеете в виду создание инквизиции?

Он и не заметил, что произнес это вслух, пока не заметил оскал Люкина. Щеки Мозеля накалились, как угли. Старый герцог редко высказывался и никогда не выдвигал стоящих идей, поэтому епископ был вдвойне разгневан.

— Я имею в виду систему справедливости, господин Джессингер, — ответил он, ставя ударение на каждом слове, слегка покровительственным тоном.

— Но вы сами говорите, что движение Атайи начинает угасать, зачем же тратить силы на формирование Трибунала? Без предводителя союзники забросят дело и исчезнут сами по себе.

Люкин взмахнул руками в возмущении:

— Фанатики непредсказуемы, мой господин. Они редко так просто сдаются. Если мы ударим сейчас и подавим восстание в зародыше, то избавим себя от худшего положения дел.

— Но такое насилие… натравливание соседа на соседа…

Епископ резко поменял тактику:

— Не хотите ли вы сказать, что вы потворствуете еретикам? Может, вы даже считаете нужным дать им право выражать свои бунтарские мысли?

Мозель съежился под всепоглощающим взглядом Люкина.

— Я… я такого не говорил…

На лбу Джессингера образовались капли пота, он суматошно искал достойный ответ, надеясь, что кто-нибудь из советников поддержит его мнение. Однако гнетущая тишина становилась унизительной, и Мозель вспомнил, что за все свое пребывание при дворе имел только одного союзника, готового стоять за ним в спорных ситуациях. Но, к сожалению, королева Сесил уехала прошлой осенью в южное графство Халсей ожидать рождения второго ребенка, и речь о ее возращении до сих пор не заходила.

Никогда ранее Мозель не переживал отсутствия друга так остро.

— Мне кажется, Джессингер имел в виду, — произнес Дарэк, нехотя спасая своего советника от ярости Люкина — что Курия предлагает довольно жесткие меры.

— Да ваше величество. Но как вы некогда сами сказали, Атайя и ее люди понимают только суровый подход.

Дарэк кивнул, признавая его правоту. Епископ бросил на Мозеля самодовольный взгляд и вернулся на свое место. Речь была закончена.

Король взял толстый документ и пробежал его глазами, непроизвольно оттягивая редкие пучки коричневой бородки, подернутые преждевременной сединой.

— Трибунал… — начал он, взглянув на Люкина. — Предложение радикальное, но нельзя сказать, что оно лишено преимуществ. Буду откровенен с вами, господин епископ. Я возглавляю государство меньше года. Мой отец царствовал двадцать лет, и сердца жителей Кайта до сих пор верны ему. Я только взошел на трон, и сделать такой шаг в самом начале правления…

Слова затихли, Дарэк погрузился в размышления на пару минут.

— Мы должным образом рассмотрим предложение Курии, — наконец продолжил он. — Я не буду спешить с решением вопроса такой важности и не приму совета от собравшихся здесь людей, пока они не обдумают его как следует. Вынесение окончательного вердикта потребует времени.