Читать книгу - "Девятый Дом - Ли Бардуго"

При благополучном раскладе Мерси будет видеть десятый сон, когда Алекс вернется в общежитие, и она сможет захватить свою корзинку с душевыми принадлежностями и выйти из комнаты незамеченной. Это будет непросто. Если ты имеешь дело с Покровом между мирами, он оставляет после себя вонь, похожую на нечто вроде запаха озона после разряда молнии во время грозы и гнили тыквы, слишком долго пролежавшей на подоконнике. В первый раз она сдуру вернулась в общежитие, не помывшись, и, чтобы объяснить запах, ей пришлось соврать, что она поскользнулась и упала в кучу мусора. Мерси и Лорен смеялись над ней несколько недель.

Алекс вспомнила грязный душ в общежитии… а потом представила, как ляжет в просторную чистенькую старую ванну на львиных ножках в Il Bastone, где ее ждала такая высокая кровать с балдахином, что на нее приходилось забираться. У «Леты» вроде как были убежища по всему кампусу Йеля, но Алекс знала только два – «Конуру» и Il Bastone. «Конура» находилась ближе к общежитию и корпусам, где проходило большинство ее занятий, но представляла собой всего лишь невзрачные уютные комнаты над магазином одежды, в которых всегда можно было найти запас чипсов и протеиновых батончиков Дарлингтона. Здесь можно было перекантоваться и по-быстрому подремать на продавленном диване. Il Bastone было нечто особенное – трехэтажный особняк почти в миле от центра кампуса, служивший главной штаб-квартирой «Леты». Этой ночью во всем доме горел свет, и Окулус ждала ее с подносом чая, бренди и сэндвичами. Такова была традиция, хотя Алекс являлась не за тем, чтобы перекусить. Но ценой всей этой роскоши было общение с Окулус, а нынешней ночью она бы просто не вынесла напряженного молчания Доуз. Уж лучше вернуться в общагу, воняя ночной работой.

Алекс перешла улицу и срезала путь через ротонду. Было непросто заставить себя не оглядываться. Ее не покидали воспоминания о Серых, стоящих у границы круга со слишком широко распахнутыми ртами – черными безднами, из которых доносилось низкое жужжание насекомых. Что случилось бы, если бы перила сломались, если бы меловой круг не выдержал? И что их спровоцировало? Хватило ли бы ей силы и знаний, чтобы их удержать? Pasa punto, pasa mundo.

Алекс поплотнее запахнулась в пальто, пряча лицо в шерстяной шарф и ощущая собственное влажное дыхание, и поспешила назад мимо библиотеки Бейнеке.

«Если тебя запрут здесь во время пожара, весь кислород откачают, – утверждала Лорен. – Чтобы защитить книги».

Алекс знала, что это брехня. Ей сказал Дарлингтон. Он знал правду обо всех ипостасях этого здания: оно построено в соответствии с платоновским идеалом (здание – храм) с использованием тех же пропорций, которые некоторые наборщики применяли для своих страниц (здание – книга), а его мрамор добыт в Вермонте (здание – монумент). Вход сделан таким образом, чтобы одновременно туда мог войти только один человек: он должен пройти через вращающиеся двери, как проситель. Она помнила, как Дарлингтон надевал белые перчатки, чтобы листать редкие манускрипты, как его длинные пальцы благоговейно покоились на странице. Лен так же обращался с наличными.

В Бейнеке была тайная комната на… она не могла вспомнить, на каком этаже. А если бы вспомнила, не пошла бы туда. Ей не хватило бы смелости спуститься во внутренний двор, особым образом прикоснуться к окну, войти в темноту. Это место было дорого Дарлингтону. Более волшебного места не существовало. И нигде больше во всем кампусе она не чувствовала себя такой самозванкой.

Алекс потянулась к мобильнику, чтобы свериться с часами, надеясь, что еще не сильно больше трех. Если успеть помыться и уснуть к четырем, она сможет поспать еще добрых три с половиной часа, перед тем как снова встать и бежать на испанский. Подобными расчетами она занималась каждую ночь, каждую секунду. Сколько у нее времени на работу? Сколько на отдых? Цифры никогда не сходились. Она едва сводила концы с концами, растягивала бюджет, ей всегда немного не хватало, и паника следовала за ней по пятам.

Алекс взглянула на светящийся экран и выругалась. Ее завалили сообщениями. Перед предсказанием она перевела телефон в беззвучный режим, а потом забыла включить звук.

Все сообщения были от одного человека – Окулус, Памелы Доуз, аспирантки, которая поддерживала порядок в обителях «Леты» и была их научной сотрудницей. Пэмми, хотя так ее звал только Дарлингтон.

«Перезвони».

«Перезвони».

«Перезвони».

Сообщения приходили с промежутком ровно в пятнадцать минут. Либо Доуз придерживалась какого-то протокола, либо была еще более дерганой, чем предполагала Алекс.

Алекс подумывала просто проигнорировать сообщения. Но была ночь четверга, ночь, когда проходили встречи обществ, а это означало, что какое-то мелкое дерьмо что-то натворило. Откуда ей знать, может, эти придурочные оборотни из «Волчьей морды» превратились в стадо буйволов и затоптали кучку студентов из Брэнфорда.

Она зашла за одну из поддерживающих куб Бейнеке колонн, чтобы укрыться от ветра, и набрала номер.

Доуз взяла трубку с первого же гудка.

– Говорит Окулус.

– Отвечает Данте, – сказала Алекс, чувствуя себя идиоткой. Данте – это она.

Дарлингтон был Вергилием. Предполагалось, что иерархия «Леты» останется таковой, пока Алекс не доучится до последнего курса и не станет Вергилием сама, чтобы наставлять своего преемника-первокурсника. Когда Дарлингтон называл ей их кодовые имена, которые величал постами, она кивала и зеркалила его легкую улыбку, притворяясь, что оценила шутку. Позже она погуглила их и узнала, что Вергилий был проводником Данте, когда тот спускался в ад. Опять юмор Дома Леты пропал впустую.

– В комплексе Пейна Уитни нашли тело, – сказала Доуз. – Центурион на месте.

– Тело, – повторила Алекс, спрашивая себя, не повлияла ли усталость на ее способность понимать обыкновенную человеческую речь.

– Да.

– Типа мертвое тело?

– Да-а, – Доуз явно старалась, чтобы ее голос звучал спокойно, но у нее перехватило дыхание, и единственный слог превратился в музыкальное заикание.

Алекс прижалась спиной к колонне, ощущая через пальто холод камня. На нее нахлынула волна злого адреналина.

«Ты издеваешься?» – захотелось спросить ей. Такое у нее сложилось впечатление. Что ее пытаются наебать. Она словно вернулась в прошлое, когда была странной девочкой, которая разговаривала сама с собой и так отчаянно мечтала завести друзей, что согласилась, когда Сара Маккинни взмолилась: «Встретишься со мной в «Тре мучачос» после школы? Я хочу посмотреть, сможешь ли ты поговорить с моей бабушкой. Мы раньше часто туда ходили, и я очень по ней скучаю». Девочкой, которая одиноко стояла перед входом в самый дерьмовый мексиканский ресторан в самом дерьмовом фудкорте в Долине, пока ей не пришлось позвонить маме и попросить ее забрать, потому что никто так и не пришел. Разумеется, никто не пришел.

«Это реальность», – напомнила она себе. И, кем бы ни была Памела Доуз, она явно не стерва вроде Сары Маккинни.