Читать книгу - "Честь корабля - Роберт Говард"

После победы над Мэлони болельщики и журналисты осознали, что на большом ринге появился очередной железный человек — Майк Бреннон. Он стал, как и предсказывал, козырной картой устроителей матчей — народ валом валил на бои с его участием. На переговорах Майк нещадно торговался, вцепляясь зубами в каждый цент гонорара, но из-за своей жадности скорее соглашался снизить ставки, чем упустить поединок. Первый и единственный раз в жизни я оказался лишь церемониальной фигурой и по совместительству — бухгалтером. Подлинной закулисной пружиной был Бреннон. По его настоянию я организовывал ему бои, как минимум, раз в месяц.

— Ты сломаешься в три раза быстрее, если будешь выступать так часто, — протестовал я. — Зачем укорачивать свою карьеру?

— А зачем удлинять ее, если я могу заработать за несколько месяцев те же деньги, что ты предлагаешь мне за несколько лет?

— Подумай, какое это напряжение.

— Это уже мое дело, — резко отвечал он. — А твое — организовать бой.

* * *

Бои шли один за другим. Зрители ломились на поединки с участием Майка. Он выступал против отчаянных молотобойцев, хитрых «танцоров», техничных мастеров, сочетающих в себе качества бойца и боксера-спортсмена. Если под рукой не оказывалось первоклассного соперника, Майк снижал ставку и выходил против какого-нибудь лихого парня из второй лиги. Пока Майк зарабатывал деньги — много ли, мало ли, — он чувствовал, что живет не зря. Всегда предельно честный и немелочный в расчетах с секундантами, тренером и спарринг-партнерами, в остальном он был жутким скрягой и, несмотря на все мои протесты, продолжал жить в самых дешевых гостиницах (а если позволяла ситуация — то и в тренировочном лагере), одеваться во всякое рванье и не позволял себе ни малейших излишеств.

Сначала он выигрывал постоянно. Такой человек опасен для любого противника. Сочетание невероятной выносливости, нечувствительности к боли и особого склада ума позволяло ему вновь и вновь подниматься после очередного нокдауна. Подобное являлось уже чем-то запредельным; эту железную волю он приобрел уже после того, как мы впервые столкнулись с ним и он отказался тренироваться у меня.

В те годы среди тяжеловесов существовала негласная, но тем не менее очень жесткая табель о рангах. Одно то, что своим появлением Майк изменил ее, рассыпал всю стройную систему, равняло его с теми, кто медленно, упрямо занимал верхние этажи в этой иерархии.

Вслед за победой над Мэлони Майк вышел на ринг против Йона ван Хайрена по кличке Крепкий Голландец, которого тогда многие считали наиболее упорным и стойким боксером. По крайней мере, победить его нокаутом пока не удавалось никому. По манере ведения боя он походил на Бреннона, и один известный репортер окрестил этот поединок «дракой кабацких дебоширов». В одной из газет я прочел: «Этот бой отбросил наш бокс на четверть века назад. Ни один нормальный человек, придя впервые на матч и увидев эту мясорубку, никогда больше не захочет и одним глазом посмотреть на поединки боксеров. Незнакомый с настоящим спортом человек мог бы запросто назвать такой бокс схваткой двух горилл, напрочь лишенных разума и даже инстинкта самосохранения, превративших ринг в скотобойню».

Перед тем как выйти на ринг, противники заставили судью пообещать не останавливать бой ни при каких обстоятельствах. Необычная, не входящая в протокол процедура — в той ситуации она была более чем уместна.

* * *

Тот бой научил Майка кое-чему новому: большую часть ударов получал не он, а противник. Ван Хайрен — шесть футов два дюйма, двести десять фунтов — обладал ужасающим ударом, но ему недоставало взрывной энергии и злости Майка. Характерные бренноновские свинги, от которых легко уворачивались другие боксеры, слепо и мощно влетали в голову и корпус Голландца. К концу первого раунда лицо Хайрена было разбито в кровь. К концу четвертого — его черты потеряли всякое сходство с человеческими, да и тело превратилось в сплошной багровый синяк.

Так, нога к ноге, стояли они друг против друга раунд за раундом. Ни один из соперников не сделал ни шага назад. Пятый, шестой, седьмой раунды стали настоящим кошмаром. Майк трижды побывал в нокдауне, в два раза чаще валился на ринг его противник. Тут и там с трибун под руки уводили женщин, которым становилось плохо. Многие болельщики кричали, требуя остановить бой.

В девятом раунде ван Хайрен рухнул в последний раз. С изуродованным навеки лицом, с четырьмя сломанными ребрами, он лежал на ринге, едва слыша отсчет секунд. Выкрикнутое судьей «десять!» поставило точку на боксерской карьере Крепкого Голландца.

Майк Бреннон с трудом дополз до раздевалки — впервые в жизни он по-настоящему выдохся в поединке. Но для него игра стоила свеч. Теперь он стал некоронованным королем железных людей, отобрав этот титул у поверженного голландца. Больше славы — больше зрителей, дороже билеты, выше ставки, а значит — больше денег! Величайший из железных людей своего времени, за три года, что Бреннон дрался под моим руководством, он встречался едва ли не со всеми известными тяжеловесами, выигрывал и проигрывал. Но все его поражения были проигрышами по очкам тем, кто ухитрялся устоять против него, кто выдержал бешеный темп в течение всех пятнадцати раундов. А побеждал он всегда нокаутами. Немало известных боксеров, измолотив его до полусмерти, падали на ринг под его слепыми, беспорядочными, но безжалостными атаками. Об него ломали руки, сам он разбивал противникам боксерские судьбы, частенько ставил точку в их спортивной карьере.