Читать книгу - "Я забыла все на свете - Маэль Ферпье"

– Как тебя зовут?

– Сафр, – следует сиплый ответ.

Я ликую: первая победа! Дальше начинаю торопливо говорить:

– Ты говоришь на моем языке! Ты меня понимаешь?

Догрон со странным именем кивает, беззвучно шевелит губами, подбирая слова.

– Атонарпок. Трудно. Я мало говорю. Не люблю, – выговаривает он, с натугой ворочая языком.

Я решаю ограничиться простыми вопросами.

– А твой брат? Как его имя?

– Маргуль.

Меня вдруг посещает гениальная мысль. И при этом отчаянная.

– А мое имя ты знаешь?

Сафр открывает рот, трясет плечами. Раздается смех – хриплый, но вполне человеческий. Час от часу не легче!

– Нага, – звучит ответ, сопровождаемый дымом, вырывающимся из щелей между острыми зубами. – Кожимангуитунга. Не знаю. Знает только Хозяин.

Засекаю периферийным зрением движение. Это осторожно вылезает из своей каюты второй брат. Он опускается на табурет рядом с первым, как можно дальше от меня. Теперь я вижу обоих, и разница бросается в глаза. Сафр определенно старше, судя по морщинам и по суровому облику. На левом виске у него длинный белый шрам, гребень на затылке сильнее заострен. Маргуль помельче, не такой мускулистый, но все равно выглядит устрашающе. У него неспокойный взгляд, будто он чего-то боится.

– А ты говоришь на моем языке, Маргуль?

– Нет, – без промедления отвечает он.

– Что означают ваши имена?

Меня не оставляет мысль, что чем ближе я с ними познакомлюсь, тем проще будет обратить их в моих союзников. И вообще, кажется, знакомых не едят. Да и момент подходящий. Они, похоже, временно сидят без дела, колдун занят – принимает посетителей, мне тоже нечем заняться. Самое время воспользоваться возможностью.

Сафр скребет затылок, подыскивая слова. Маргуль молча смотрит на брата.

– «Сафр» значит «обжора», который ест быстро и много. «Маргуль» – «грязнуля», он ест грязно.

– Эти имена дала ваша мать?

Лицо Сафра, начавшее было разглаживаться, мигом мрачнеет. Мой вопрос ему не понравился. Я спешу исправить неловкость:

– Извини, я не хотела тебя смущать.

– Матери нет, отца нет, – вставляет удрученным тоном Маргуль. – Только Сосана и Хозяин.

– Не понимаю, – честно отвечаю я.

Маргуль пожимает плечами. На более внятные разъяснения он не способен. Придется соображать самой.

– Как будет на вашем языке «не понимаю»?

– Тукисингуитунга, – переводит Маргуль. Его брат по-прежнему насупленно молчит.

– Тукисингуитунга, – неуклюже выговариваю я.

Маргуль поощряет меня кивком. Я выдерживаю паузу, потом задаю новый вопрос:

– Куда плывет баржа?

– По реке, – невозмутимо отвечает Сафр.

Маргуль меня удивляет: прыскает на неуклюжую шутку брата. Выходит, у них есть чувство юмора?

– А потом? – не отступаю я.

– Потом канал. Потом Тиваз Икиматур, Рунический тоннель.

– Рунический тоннель? – повторяю я, воодушевленная возможностью узнать маршрут. – Куда же он ведет?

– Аупалуки нуилак. Земля песка и ветра. Край колдовства.

От этих гортанных слов Сафра у меня идет кругом голова. Откуда взялась я сама, так и не узнала, зато я знаю теперь, куда направляюсь. На глаза наворачиваются слезы.

– Кто там живет?

– Сосана, – отвечает похоронным тоном Маргуль.

– Колдуны, – скорбно дополняет Сафр.

Наш разговор прерывают шаги на палубе. Сафр и Маргуль тревожно вскидывают головы. Капуцин испуганно возится у меня под свитером.

– Эй! – глухо доносится сверху. – Меня никто не встретит? Куда подевались эти двое никчемных балбесов?

При этих словах Маргуль вскакивает и мигом преодолевает лестницу. Сафр, прежде чем последовать за ним, внушительно смотрит на меня.

– Главное – не двигайся и не шуми. Это очень опасный человек. Я закрою. Сиди тихо.

Сафр покидает столовую, хлопнув дверью.

Я застываю, скованная страхом. Кто этот незнакомец на палубе, сумевший так напугать страшных догронов? Не из-за него ли колдун велел мне скрыться с глаз?

Косясь на кота и на собаку, я убеждаюсь, что опасность и впрямь велика. Об этом говорит их вид: прижатые уши, напряженные лапы, расширенные зрачки. Я кляну свою человеческую сущность, мешающую чувствовать угрозу.

Изо всех сил напрягая слух, начинаю различать двигающихся по палубе персонажей. По верхней палубе что-то волокут на нос. Тяжело топает некто грузный, мелко и быстро семенят догроны. Иногда посетитель что-то бубнит и гулко хохочет.

Мне в глаза вдруг бросается деталь, которой я раньше не замечала. Под самым потолком, на две трети длины столовой, белеет занавеска. Сначала я принимаю ее за украшение, но, приглядевшись, понимаю, что за ней что-то спрятано.

Я слезаю со скамейки. Обезьяна издает предостерегающий крик. Я глажу ком у себя под свитером, привстаю на цыпочки и дотягиваюсь до кистей бахромы. Раздвигая их кончиками пальцев, я обнаруживаю длинный горизонтальный иллюминатор.

Будь я выше ростом, я бы могла в него выглянуть.

Я озираюсь и вижу в столовой то, что мне поможет, – не привинченный к полу табурет. Беру его и осторожно приставляю к стене. Поддерживая одной рукой капуцина, я забираюсь на табурет и сую голову под занавеску. Теперь мои глаза находятся чуть выше нижнего края иллюминатора.

Снаружи ночь. Я вижу освещенный зеленоватым светом фонаря кусочек причала и часть перекинутых туда с палубы сходней. Целую минуту ничего не происходит. Потом в поле зрения появляется грузная фигура – тот самый опасный визитер. Его рост определить с моего наблюдательного пункта трудно. Зато в свете фонаря удобно изучать его багровую физиономию с густыми бурыми бровями, двойным подбородком, золотой серьгой в ухе. Здоровяк с легкостью заносит на баржу два полных мешка и через несколько секунд возвращается за новыми.

Топая по мостику в шестой, кажется, раз, он останавливается и вдруг поднимает на меня глаза. От неожиданности я отпускаю занавеску и не спрыгиваю, а падаю с табуретки.

– У вас гость? – слышу я басовитый вопрос и замираю у стены, затаив дыхание.

– Нет никаких гостей, – отзывается колдун.

– Неужели? – Краснолицый шумно нюхает воздух. – На этой посудине витает новый запашок. И я вроде как заметил…

– А, этот… – Эликс неумело изображает небрежность. – Мое недавнее приобретение. Новый невольник.

Невольник? Это слово звенит у меня в голове, как откровение. Вот, значит, кто я?

– Еще один? – грохочет краснолицый. – Мало вам братьев догронов?