Читать книгу - "Месть пожирает звезды - Владислав Выставной"

– Ну, что, воскресший из мертвых, – усмехнулся капитан, – пора отмечать внеочередной день рожденья! Хотя твой второй день рожденья будет указан в твоем новом военном билете в качестве единственного. Надеюсь, ты понимаешь, что всей твоей прежней жизни больше не существует?

– Да, – ответил Роджер, – Я даже не узнаю себя в зеркале…

– Ну, технология изменения внешности и других биометрических показателей у нас отработана. Главное – как Библию, выучи свою новую биографию и выбрось из памяти пржнюю фамилию…

– Последнее будет проще простого, – усмехнулся Роджер, – Как-то она и не прижилась у меня…

– Вот и замечательно. Я, брат, знаешь ли, считаю, что расстреливать таких молодцов, как ты – это само по себе преступление перед Директорией. И вообще – неразумный расход человеческого материала. Тем более, что у контрразведки свои методы проверки людей, а у оперативной разведки – свои. И по нашим представлениям – ты чист, как младенец. Хотя и нуждаешься в определенной психологической обработке – чтобы подобные казусы с тобой больше никогда не повторялись. Зачем нам расстреливать тебя еще раз?

– Они и не повторятся, – мрачно сказал Роджер, – Я не люблю, когда меня расстреливают.

– Я знаю, что не повторятся, – кивнул капитан, – Ну, а раз так – тогда ты принят в наш веселый цех. У нас и правда весело – для тех, кто знает толк в подобных развлечениях. Только ты должен уяснить для себя: развлечения эти могут иметь смертельные последствия. Впрочем, то, что психологи дали на тебя «добро» говорит само за себя.

– Когда мне дадут первое задание? – поинтересовался Роджер. Он чувствовал, что засиделся в больничной тишине.

Капитан тихо рассмеялся, и Роджер почувствовал себя глупо.

– Ну, какое сейчас тебе задание? – сказал капитан, – Для нашей работы – ты просто новорожденный, хоть и воевал в штурмовой бригаде, упокой господи все ее души… Пойдешь на подготовку – ускоренные курсы в нашей разведшколе. А там посмотрим.

Роджер подходил к подготовке бескомпромиссно и совершенно безжалостно по отношению к самому себе. Это было новое ощущение – себя, и, в то же время, совершенно нового, иного человека. Говорят, у него даже слегка подправлен код ДНК. Что ж, кто его знает, на что способны нынешние технологии?

Было только одно, что связывало его теперешнего и того – расстрелянного бутафорскими пулями в экзекуторской контрразведки, что на Сахарной Голове.

Агнесса…

Это имя жило в нем, жгло его изнутри и наполняло его жизнь смыслом. Он поклялся всем, что только мог положить на весы клятвы, – разыскать ее и выяснить – что же тогда произошло на самом деле? Почему он не погиб? Почему она решила спасти ему жизнь дважды – сначала, не пустив на страшную и нелепую бойню, а следом – буквально вытащив его из адского пекла термовзрыва?

Вот почему он, не сомневаясь ни секунды, дал согласие на работу в самом опасном подразделении сил Директории – в оперативной армейской разведке. Ведь, работая здесь, он потенциально мог получить неограниченный доступ практически к любой интересующей его информации. Лишь бы нашелся повод, и он стал лучшим из лучших.

Само по себе чудесное избавление от смерти и предложение, поступившее от квадратного капитана, Роджер воспринимал не иначе, как знак судьбы. И потому он не давал себе ни малейших поблажек. Ведь он должен стать лучшим из лучших. Должен…

Первые недели, проведенные в разведшколе, Роджер не имел воинского звания. Ведь он не был больше тем, расстрелянным сержантом Энрико. А рядовых в данном подразделении не держали.

К нему тщательно присматривались наставники, прокачивая на спецтренажерах и загоняя в подкорку рефлексы с помощью новейшей нейронной техники.

Вскоре он вновь стал именоваться сержантом. А к моменту выпуска его повысили до немыслимых в кадровой армии за столь малый срок высот.

Он получил звание лейтенанта.

– Запомни, – сказал ему тогда капитан, имени которого он так никогда и не узнал, – В нашем цеху звание лейтенанта – это считай, почти, как полковник…

– Стало быть, вы – генерал? – довольно бестактно поинтересовался Роджер.

– Иногда даже куда выше, – скромно отозвался капитан. – Главное – не задирай нос и смотри в оба. Нас все ненавидят – особенно контрразведка. У них по нашему поводу изрядный комплекс неполноценности. Ведь то, что мы, как и полагается, делаем с врагами, они делают со своими. И порой – куда, как более мерзко…

Роджера определили в оперативно-диверсионную группу. Ее задачей была высадка и подготовка к вторжению на планетах, которые представляли интерес для Директории. А интерес представляла не каждая планета, а лишь та, что показывала известную слабость своей военной и политической машины. Выяснением этого занимались агенты-нелегалы, резиденты политической разведки Директории, которые имелись теперь практически на каждой населенной планете.

Директория пока не желала втягиваться в полномасштабную войну. Она по-прежнему предпочитала не завоевывать, а подгребать под себя слабых, не способных оказать достойного сопротивления. Наивных сепаратистов, что отделялись от Конфедерации, не думая, о том, что для полноценной независимости нужны достаточные ресурсы. И армии, способные их защитить. И на таких вот слабых и неподготовленных совершенно неожиданно обрушивалась вся военная мощь, которая, с расширением самой Директории, неизменно росла и крепла.

С ростом военной мощи росли и амбиции военных. Им хотелось заняться делом посерьезнее – например, потягаться силами с военно-политическими блоками, как грибы возникающими с развалом Конфедерации.

Жители богатых и промышленно развитых планет внезапно будто опомнились: то странное, вызывавшее недоумение образование, созданное каким-то недоучкой-капралом, разбухало, как на дрожжах! Планеты в панике бросились судорожно объединяться: теперь им снова было против кого дружить.

Но Директория все еще откладывала общение с крупными игроками. На десерт.

…А пока Роджер усердно готовился к предстоящей операции. В штабе было тихо, но атмосфера была далекой от благодушия. Все работали с оперативными материалами.

В центре кабинета стоял огромный стол, заваленный картами и снимками со спутников. Работать с электронными носителями было запрещено в интересах секретности.

– Кто знает, какая на этой Гуаяне государственная религия? – спросил Тико, командир первого звена.

– Консервативный политеизм, – моментально отозвался Роджер. – Хорошо, что ты вспомнил. Надо всем заказать пятиконечные звезды на кожаных ремешках.

– А почему не на цепочках? – поинтересовался Тони, второй номер Роджера.

– Это консервативный политеизм, – терпеливо пояснил Роджер. – Цепочки и прочие излишества запрещены. Это прогрессивным политеистам все равно, на чем болтается символ веры…

– А мы не можем быть просто атеистами – чтобы не заморачиваться на мелочах? – спросил Тони.