Читать книгу - "Алиса - Кристина Генри"

Окон в комнате не было. В дальнем углу на столике догорала свеча. Рядом с ней стояли кувшин и миска. Все тело ныло, но было чистым, а голова какой-то непривычно легкой. Ощупав голову от самой шеи до макушки, она ахнула – волосы исчезли. Свалявшийся колтун был аккуратно сострижен, оставлен только шелковистый ежик длиной в два пальца.

Потом потрогала шишку на лбу, голова страшно болела.

Рана была обработана и зашита ровным рядом аккуратных мелких стежков. Хорошо, что она при этом не очнулась.

Она приподняла край одеяла и увидела чистенькую, но поношенную муслиновую ночную рубашку. От грязи и крови не осталось и следа. Засучив рукава, она заметила лиловые синяки на запястьях.

– Парнишка сказал, это он виноват, но он не нарочно, – сообщил чей-то голос.

Алиса оглянулась и увидела у входа старушку. В руке она держала тарелку, будто знала, что Алиса проснется в эту самую минуту и захочет есть.

Старушка медленно, неуклюже доковыляла до постели и вручила Алисе тарелку с черным хлебом и куском рассыпчатого желтого сыра. Алиса приняла тарелку и прошептала:

– Спасибо.

– Ешь не спеша, – посоветовала старушка. – Николас сказал, ты болела.

У Алисы невольно вырвался хриплый короткий смешок. Она уж позабыла, что такое смех.

– Да, можно сказать, я болела, – согласилась она и вдруг разрыдалась, так горько, как давным-давно, еще в детстве.

Все эти годы «прогулок» в четырех стенах, тычков санитарок, для которых она была лишь постылой работой. Долгие ночи, когда она в ужасе просыпалась от бесконечных кошмаров, и некому было ее утешить и развеять эти страхи. И после того, как начался пожар – дым, ужас, грубая лапа, просунутая между ног. Все это было замуровано внутри, затуманенное под действием тех порошков, что ей постоянно добавляли в еду. Но теперь перед глазами вдруг предстал настоящий мир, слишком ясно, отчетливо, слишком живо, и этот кошмар было просто не передать словами.

Старушка не стала ее обнимать или притворно утешать, а просто сочувственно глядела и терпеливо ждала, давая Алисе выплакаться.

Потом протянула старый носовой платок, чтобы утереть слезы. Дотронувшись до шрама на левой щеке, Алиса ужаснулась тому, что короткими волосами его теперь совсем не прикрыть.

– Зачем вы меня остригли? – вырвалось у Алисы, хотя она совсем не то хотела сказать. Она собиралась поблагодарить за то, что отмыли, накормили, обработали раны, но вышло совсем по-другому.

– Вы оба совсем завшивели, – сухо пояснила старушка. – Привыкли уж небось за столько-то лет. Проще было остричь побольше, а остальное вычесать. Да и Николас, видать, решил, что тебе сподручней будет парнишкой нарядиться. А уж по тому, чего вы по дороге натерпелись, оно, глядишь, и верно. Вон ты какая тощая да долговязая, как есть мальчишка. Смазливая лишку, правда, даже с тем шрамом, что так печалишься. А уж в иных местах что мальчугану несдобровать, что девке. Ну ничего, Николас подсобит.

– А вы ему кто, родня? – спросила Алиса. – Тесаку?

Она никак не могла себя заставить называть его тем именем, которое слышала от старушки. Человеку, которого она знала, оно не подходило.

– Меня зовут Бесс, а он мой внучок, хоть и позабыл совсем, – сказала она. – Его мать была моей дочерью. В девятнадцать лет из дома сбежала, а через три года вернулась с ним, он еще в пеленках был, да так и оставила. По глазам было видать, оно и к лучшему.

– А что было в ее глазах?

– Как будто земли не видела, все в облаках витала, вроде тех летучих машин, на которых в Новом городе носятся. Совсем стала не от мира сего.

– Тогда вы знаете, что произошло с Тесаком? За что его в психушку посадили?

Бесс медленно покачала головой.

– Мы с Николасом уж двадцать три года не виделись, до вчерашнего дня. Семнадцать годков ему было, связался с дурной компанией. Сказала я тогда, мол, в своем доме такого безобразия не потерплю, вот он и ушел. Весь в мать, ничего не скажешь, да и я опять промашку дала, хоть и старалась оба раза как могла.

Она помолчала, но ее сожаления были видны и без слов.

– Как из дома ушел – с тех пор ни слуху, ни духу, – продолжала Бесс, – А четыре ночи назад было мне видение, приснилось, значит, что вернется он. Есть у нас в роду какой-никакой дар, хватает, чтоб понять, когда сон вещий. Вот и Николасу передался, оттого-то он про Бармаглота и заговорил.

– А я-то думала, что он все выдумал, – призналась Алиса.

– Ты что, сама ту тварь в огне не видела? – прищурилась старушка. – Или глазам своим не веришь?

– Нет, не верю, – согласилась Алиса. – Привиделся однажды то ли кролик, то ли человек, так меня на смех подняли.

– Ну, этот-то как есть настоящий, та еще пакость, – прошипела Бесс, услышав про Кролика. – Держись от него подальше, девочка, слышишь? Один раз из той норы еле ноги унесла, так вдругорядь не суйся.

От этих слов, да еще сказанных с таким жаром, Алиса просто опешила.

– Так вы знаете о Кролике?

– Говорю ж тебе, держись от него подальше, – повторила она. – В таком деле любопытство до добра не доведет. Не суй свой нос на ту тропинку. С того-то все твои беды и начались, так ведь?

– Да, – тихо сказала Алиса.

Конечно, Бесс была права. Ни к чему разыскивать того, кто столько лет являлся в кошмарных снах. И все-таки в глубине души Алиса ликовала: что бы там ни говорили, мол, все эти россказни про кролика-человека – бред сумасшедшего, она оказалась права. Еще как права.

– Послушай меня, – заговорила Бесс. – Даже не вздумай Кролика искать, не то накличешь погибель да безумство небывалое.

Алиса покачала головой:

– Не буду. Обещаю.

Старушка пристально посмотрела Алисе в глаза и кивнула, будто разглядела в них, что хотела.

– Ладно, – сказала она. – Да и недосуг тебе будет, вам с мальчишкой за Бармаглотом отправляться пора.

– Нам? Но почему?

Она вообще сомневалась в его существовании, но даже если он не выдумка, вряд ли искать его было разумнее, чем Кролика.

– Вы единственные видели, как он вырвался на свободу, то бишь только вы и понимали, что видите. Он уже вышел на охоту, с каждой новой каплей крови его жажда все сильней.

– Ну если все так серьезно, его наверняка полицейские схватят, или военные из Нового города, – предположила Алиса.

– Простому человеку Бармаглота не поймать, – возразила Бесс. – Полицейские его и разглядеть-то как следует не смогут. Захочет – человеком обернется, прошмыгнет куда угодно. А военных этих в Старый город калачом не заманишь, сама ведь знаешь. Пускай тут хоть чудища невиданные резню учинят – они и носу не покажут. Их служба – Новый город от черни охранять да чистоту блюсти, чтобы благородные дамы ненароком не запачкались.