Читать книгу - "Конан и дочь друидов - Дуглас Брайан"

Если все, что удалось узнать о черных зеркалах Дарантазия, – правда, то должно существовать некое общее зеркало. Маги, насколько понял Конан, обменивали свои услуги на частицу человеческой души. Частица эта, заключенная в глубине зеркального осколка, позволяла магам в любой момент управлять пленными людьми. Для того, чтобы осуществлять такой контроль, необходимо держать главное зеркало где-нибудь на верхушке башни. Так, чтобы оно могло улавливать все, все стороны света, любые дуновения воздуха.

Конан вернулся в лабораторию и наклонился над лежащим на полу Фульгенцием.

– Общее зеркало. Оно существует, не так ли?

– Да, – пробормотал Фульгенций. – Дело моей жизни.

– Это оно управляет жизнями людей?

– Да…

– Скажи, Фульгенций, что станет с этими людьми, если я разобью зеркало?

Фульгенций вскочил, словно его ужалила змея.

– Нет! Ты не смеешь! Нельзя разбивать зеркало! Это – труд моей жизни! Дело многих лет… Он почти завершен. Почти! Еще немного, и с помощью этого зеркала Дарантазии сможет захватить весь Аргос, всю Аквилонию и Зингару! Мы станем великими владыками, никто не посмеет перечить нам, никто! Мы прославимся в веках как захватчики, как ученые…

– Избавь меня от всей этой напыщенной ерунды, – поморщился Конан. – Если ты и прославишься в веках, так в качестве самонадеянного болвана, которого одурачил самый обыкновенный варвар…

– Как ты это сделал? – спросил Фульгенций тихо.

– Как? – Конан пожал плечами. – Нет ничего проще. Я не стал пить твое зелье…

– Боги Ахерона! – простонал Фульгенций. – Я был наивен!

– Такое случается. Ты плохо знаешь жизнь, но, впрочем, сейчас это уже неважно… Вернемся к зеркалам. – Конан резко встряхнул своего пленника, как собака встряхивает крысу. – Что случится с одураченными тобою людьми, если я разобью проклятую черную стекляшку?

– Не знаю, – пробормотал Фульгенций. – Я действительно не знаю, – заторопился он, видя, как потемнели глаза киммерийца и как угрожающе сдвинулись его брови. – Никто никогда не пробовал разбивать зеркала. Ни общее зеркало, ни осколки, из которых я его собираю… Это невозможно! Мне даже представить себе трудно, что у кого-то поднимется рука… Если ты это сделаешь… Быть может, люди, чья душа заключена в зеркале, попросту умрут. – В глазах Фульгенция мелькнула искорка торжества и он повторил: – Да, имей в виду: люди, связанные с зеркалом, могут умереть, если ты уничтожишь стекло.

– Ну что ж, – вздохнул Конан, – мои друзья утверждают, что у меня – государственный ум. А это означает, что ради моих возвышенных целей я вполне готов пожертвовать чужими жизнями. Так что я выбираю наименьшее зло. Прощай, Фульгенций. Приятно было поболтать.

– Ты убьешь меня? – жалко спросил Фульгенций, садясь на полу и обхватывая руками костлявые колени.

Конан внимательно смотрел на него. Сейчас перед ним был просто старик, растерянный и испуганный. Киммериец пытался сказать себе, что на самом деле это – страшный маг, беспринципный и жестокий. Но у Конана, даже невзирая на его «государственный ум», не поднималась рука перерезать ему горло.

– Живи пока, – коротко бросил варвар и побежал на крышу башни.

* * *

Над замком дули сильные ветра. Находясь на вершине башни, Конан понимал, что Дарантазии находится высоко в горах, на перевале. Здесь ощущалась разреженность горного воздуха; дышать было тяжело и вместе с тем в теле появлялась странная легкость. Казалось, еще немного – и ты, взмахнув руками, как крыльями, полетишь.

На самой вершине башни в огромной серебряной раме причудливой формы стояло огромное черное зеркало. Оно было сложено из мириадов крохотных обломков. Конан поразился тому, как их много. Несколько сотен. Иные были совсем крохотные, другие – побольше. Их изломы идеально совпадали, но все же солнечные лучики ухитрялись подчеркивать отсутствие целостности стекла.

Конан неожиданно понял: до завершения зеркала действительно оставалось совсем немного. Один-два осколка – и стекло будет цельным. Должно быть, именно тогда магия сделает стеклянную поверхность идеально гладкой.

Киммериец криво ухмыльнулся. Вот уж чему не бывать! Теперь уже никто никогда не узнает, свершится ли превращение битого зеркала в цельное. Никогда. Потому что сейчас не останется никакого зеркала, ни цельного, ни Состоящего из кусочков.

В последний миг мысль о Дертосе задержала руку киммерийца. Ведь девушка тоже проходила ритуал. Частица ее души сокрыта здесь, в этом черном монстре. И если люди, заточенные в зеркале, обречены погибнуть вместе с магическим стеклом, Дертоса неизбежно окажется в числе мертвецов.

Что ж, еще одна необходимая жертва. Как бы там ни было, зеркала должны быть уничтожены, иначе Аргос будет залит кровью междоусобной войны. И, что хуже всего, обычные, нормальные люди будут во время этой войны обречены на уничтожение. Колдуны Дарантазия убьют их руками предавшихся им наёмников. Непобедимых, наделенных магическими дарами – силы, удачи, ловкости. Простому человеку попросту не выстоять против такого.

Конан стиснул зубы. Дертоса знала, на что идет. Никакое обращение к магии не может оставаться для человека безнаказанным. Маги ничего не делают даром. Они всегда забирают что-то взамен. Дертоса – не маленькая, она должна была понимать, чем все это могло закончиться.

Конан больше не колебался. Широко размахнувшись мечом, полученным в бою от стражника, киммериец изо всех сил ударил в самую сердцевину зеркала.

Посыпались осколки. Раздался долгий, неестественно долгий звон: казалось, это не звон даже, а стон, точно жизнь нехотя, с трудом уходила из тела гиганта. Осколки летели над городом, как живые существа – птицы или бабочки. Они кружили, не желая опускаться, но все-таки сдавались, умирали и падали. Все крыши, все мостовые были усыпаны блестящими черными кусочками стекла.

Конан стоял на краю крыши, наблюдая за происходящим. Один или два осколка, пролетая мимо, черкнули его по коже плеча, но киммериец даже не заметил этих царапин. Он широко ухмылялся, едва сдерживаясь, чтобы не закричать от переполнявшего грудь восторга. Магия была разрушена! Одно дерзкое движение свободного от колдовства человека – и черные зеркала Дарантазия осыпались, как осенние листья на ветру.

Из башни послышался отчаянный вопль. Конан в последний раз глянул на совершенное им и побежал обратно, вниз по лестнице.

В магической лаборатории, где он оставил Фульгенция, ему предстало жуткое зрелище. Старый маг метался по комнате, хватаясь окровавленными руками за стены, за окна, за мебель, и везде оставлял большие багровые пятна. На бегу он кричал… и еще до киммерийца доносился странный хруст, как будто совсем близко толкушкой разбивали мелкие стеклянные осколки. Присмотревшись, киммериец понял, что хруст этот издает тело Фульгенция. Он весь был в осколках: казалось, на его коже не сохранилось ни одного не разрезанного участка, откуда не торчало бы тонкое, как стрела, стеклышко. Эти-то кусочки стекла и терлись друг о друга, издавая тот самый характерный хруст, который поразил киммерийца. Фульгенций превратился в мешок, набитый стеклами.