Читать книгу - "Мефодий Буслаев. Свиток желаний - Дмитрий Емец"

Эдя Хаврон, недавно вернувшийся с работы, сидел на кухне, елбольшой пирог с клубничным желе, прихваченный из ресторана по случаю отсутствияшеф-повара, и ставил эксперименты. Эдя был чудовищно доволен. Он только чтообнаружил, что, если произнести «Зозо» с набитым ртом, в половине случаевполучается «Жужу», а в другой половине «Жужо».

– Жужу! Жожо! Ижи сижо! – звал он.

Из комнаты донеслось недоуменное: «Чего ты сказал?»

– Ижи сюжа, Жожо! И Даф с собой прихвати! – расщедрилсяХаврон.

На этот раз его призыв был услышан. Первым в кухнюцелеустремленно вошел Депресняк в строгом ошейнике и, критически покосившись наклубничный пирог, молчаливо направился к холодильнику. Хаврон поспешил открытьдверцу. Он уже усвоил, что, если не сделать это вовремя, милая зверушкапрогрызает холодильник насквозь.

Депресняк скользнул хмурым взглядом по полупустым полкам,вонзая когти в металл, лениво забрался в холодильник (подпрыгивать ему былопопросту лень) и, вцепившись треугольными зубами в банку с лососевымиконсервами, взразвалку направился прочь, собираясь разлечься где-нибудь в самомнеподходящем месте и желательно в проходе.

Эдя вытер со лба пот.

– Я просто обожаю эту зверушку! У кого бы дробовик одолжить?Или лучше сразу гранатомет «муха»? – пробормотал он.

Депресняк остановился в дверях и повернул голову. Хавронсудорожно улыбнулся и помахал ему ручкой. На кухне появились Дафна и Зозо. Дафбыла уже без шарфа да и выглядела значительно бодрее. Ангина отступала, несябольшие потери. Микробы сдавались толпами, высылая вперед генералов с белыминосовыми платками.

Хаврон сделал рукой великодушное движение человека, которыйтолько что подарил своему ближнему старую калошу и теперь жаждетпродолжительных оваций и вызовов на бис.

– Садищесь перекущите! Здесь на всех шватит… У меня шегоднябыл кошмарный день! Можете мне пощощущтвовать! – сказал Хаврон.

С набитым ртом слово «кошмарный» вышло у него как«комшарный». И опять Эдя остался доволен, пробуя это новое стихийное слово навкус.

– А чего кошмарный-то? – поинтересовалась Даф, отрезая себекусок пирога. Следовало выполнить ритуал вежливости, что она, собственно, иделала.

Эдя проглотил еду и заговорил уже связно:

– Да вот! Ко мне опять притаскивались Нинель Дурнева иАйседорка! Прятаться от них в кухне было бесполезно. Они взяли меня, чтоназывается, тепленького.

– И что?

– Да ничего. Пришлось учить их полоскать горло французскимконьяком. Вначале так «гуль-гуль», а потом быстро «гуль-гуль-гуль». Простоцирк! У нас вся кухня сбежалась смотреть.

– А так можно? Полоскать горло коньяком? – усомнилась Зозо.

Эдя уставился на сестру с явным намерением испепелить еевзглядом, но передумал и вместо этого съел из банки оливку.

– Покажи мне статью Уголовного кодекса, которая этозапрещает… Кстати, Жужо, Айседорка расчувствовалась и пообещала повысить тебезарплату, так что с тебя причитается. Вот только надо будет ей завтра sms-койнапомнить, чтобы она не забыла. Коньячные обещания не отличаютсядолговечностью, если наутро не устаканить их свежим напоминанием! – заявил он,метко выплевывая косточку в форточку.

Зозо умиленно захлопала ресницами.

– Что, серьезно, повысит? Эта скряга? И долго ты с нимипромучился?

– А ты как думала? Почти полдня на них убил. После коньякаНинель Дурнева захотела селедки с ананасами и цыганский хор, а Айседорка, какгенеральская женушка, стала требовать артиллерийскую гильзу, чтобы пить из неешампанское. И чтобы после каждой гильзы охранник бабахал из газового пистолета,раз миномета в «Дамских пальчиках» все равно нет. Потом они расцеловали меня вобе щеки, погрузились в «БМВ» Айседорки и уехали. Кстати, между нами, я так ине понял, кто сел за руль.

– А ты почему с ними не поехал?

– Жужу, я тебя удружу на этом самом месте вот этиминатруженными руками! Я не самоубийца ездить с пьяными. И потом, у меня естьправа только на велосипед.

– Брависсимо, Хаврониссимо! Ты настоящий рыцарь! А еслибедная женщина попадет в аварию, не успев повысить мне зарплату? – укоризненносказала Зозо.

Став некоторое количество лет назад Буслаевой, она всегда судовольствием экспериментировала с Эдькиной фамилией, и аргумент: «А у тебясамой была какая?» – на нее совсем не действовал.

Даф, уплетавшая пирог с клубничным желе, не принималаучастия в пикировке. За несколько дней, проведенных в доме у Мефодия, она ужепривыкла к тому, что Зозо с Хавроном никогда не включают свой речевой аппаратна паузу и постоянно перемывают косточки всем знакомым и друг другу. Исключениясоставляют только редкие минуты, когда Эдя пыхтит с гантелями или Зозо хохочетв ванной в телефонную трубку.

Внезапно Даф подняла голову и прислушалась. Из комнаты, гдеостался Депресняк, ей почудился какой-то шум. Она бросилась туда. Адский котик,до того мирно глодавший железную банку, теперь с истошным мявом катался пополу, терзая что-то задними лапами. Что-то абсолютно не сопротивляющееся иапатичное.

– Депресняк, остынь! Кыш, брысь, фу! – закричала Даф, мешаявсе в одну кучу.

Схватив кота за ошейник, Даф с немалым трудом оттащила его всторону. Депресняк шипел и вырывался у нее из рук.

По полу удрученно каталась большая голова, мягкая и лысая.Когти Депресняка прочертили на ней глубокие борозды. Крови не было. Похожебыло, что внутри голова сделана из плохо пропеченного теста или из чего-топодобного. Как голова оказалась в квартире, Даф не представляла.