Читать книгу - "Таня Гроттер и локон Афродиты - Дмитрий Емец"

– И себя убьешь? – тихо спросилаТаня, не глядя на него.

Бейбарсов, помедлив, кивнул. Таня испыталапочти физическую боль. Нет, Сарданапал не ошибся. Бейбарсов лгал ей.

Таня достала локон. Почти вся прядь погасла,лишь середина пылала. Казалось, еще немного, и локон распадется на двеполовины, которые никогда не срастутся. Он весь был как проволока, накаленнаянад огнем.

Лицо Бейбарсова стало хищным и неприятным.

– Меня! Скажи мое имя! – крикнул он.

Поняв, что речь идет о чем-то чудовищноважном, определяющем, Ванька метнулся к ним с явным намерением вцепиться вБейбарсова. Продолжая смотреть на нее, Глеб сделал быстрое движение рукой, и ихс Таней отгородила прозрачная мерцающая стена. Ванька налетел на нее грудью изастыл. Пуппер тоже подбежал к прозрачной стене, но в отличие от Ваньки небросался на нее, а просто мученически наблюдал.

Таня поднесла локон к лицу и на всякий случайкоснулась его перстнем, хотя не исключала, что магия сработает и без этого.Локон сворачивался, точно от жара, втягивался в небытие. Терпение его иссякало.

– Я! Или я убью их! – снова крикнулГлеб. В этот миг он был страшен, как Вий. Казалось, сила множества мертвецовподнялась в нем.

Таня до крови укусила губу. Ей хотелось, чтобыболь помогла ей решиться.

– Что ж… Как скажешь… Бейбарсов! –решившись, произнесла Таня.

Глеб отпрянул от пугающе яркого света. ЛоконАфродиты окутался золотой пылью. В следующий миг он рассыпался в руках у Тани.Ей показалось, что с ладони ее слетел пепел, но пола так и не достиг. Порывремени втянули артефакт.

Таня тревожно вскинула глаза на Глеба. Она небыла уверена, что магия сработала. Бейбарсов стоял неподвижно, тяжело дыша,изредка, точно в задумчивости, проводя рукой по лицу.

Потом он покачнулся, шагнул, и магическийбарьер вдруг исчез. Ванька рванулся, чтобы броситься на Бейбарсова, но внезапнозастыл в недоумении. Кто-то бежал к ним по коридору, опрокидывая вазоны срозами. Это была Зализина. Таня на всякий случай отодвинулась, чтобы не попастьпод Зализину, как под электричку.

Но Зализина ее даже не заметила. Она подбежалак Глебу и повисла у него на шее с такой страстью, что Бейбарсов не устоял наногах. Оба упали, едва не сшибив благоразумно попятившегося Гурия Пуппера.

Но Тане важно было другое. Она напряженновсматривалась в лицо Бейбарсова. Казалось, он оглушен. Его собственный темныйдар сопротивлялся магии локона и уступал постепенно, толчками. Но уступал,уступал!

И лишь минуту спустя Таня увидела, что рукаБейбарсова неуверенно приподнялась и нежно погладила Зализину по волосам. НаВаньку, удивленно стоявшего рядом, Лиза обращала теперь внимания не больше, чемна пятно на обоях. Ее лицо потеряло выражение вечной обиды и обделенности. Еслипрежде весь мир был должен Зализиной (так, во всяком случае, той казалось), тосейчас он отдал все долги. Глядя на Лизон, вполне умиротворенную и довольную,хотелось сказать: «Ну не такая уж наша Лиза теперь и бедная!»

Бейбарсов, окончательно сдавшийся магии любви,тоже выглядел счастливым. Правда, счастье у него было какое-то ищущее,недоверчивое. Но счастье, как зубная щетка, у каждого свое.

Тане стало даже слегка завидно. Эти двое былитак самодостаточно счастливы, что окружающий мир для них стал не больше чемдекорация.

Заметив, что Таня на них внимательно смотрит,Бейбарсов сердито вскинул на нее глаза.

– Девушка, что вы тут стоите? Вам что,заняться нечем? Проблемы в личной жизни? – спросил он с раздражением.

– Пожалуй, что уже нет… Извините! –сказала Таня и поспешно отвернулась, пряча улыбку.

Все же совесть ее была не совсем спокойна.Решать за Бейбарсова и Лизу было несправедливо. С другой стороны, эти двое стакой бесцеремонной настойчивостью лезли в ее судьбу, что она просто защищалась.Да и так ли плохо все устроилось? О дальнейшей судьбе этой парочки позаботитсялокон Афродиты.

Взяв пораженного Валялкина за рукав, Таняповела его за собой. Ванька что-то бормотал, недоуменно оглядываясь наБейбарсова и Зализину, которые вновь забыли об их присутствии. У Тани, однако,не было сейчас никакого желания что-либо объяснять. Еще успеется. Так илииначе, а магию локона она задействовала. Условие соблюдено, а ее собственнаявозможность любить и быть любимой не перечеркнута. Правда, теперь придетсяобойтись без любовной магии, но это даже и к лучшему.

Естественная любовь и натуральные продуктывсегда лучше суррогатов.

– Ну вот! – сказала Таня, улыбаясьВаньке. – Теперь у вас есть шанс, господин Валялкин! Сдается мне, все унас будет хорошо, если ты не станешь… если мы оба научимся доверять друг другуи не создавать проблем там, где их нет.

Ванька попытался что-то сказать, но она зажалаего рот ладонью. Не хватало еще сейчас поссориться. Меньше скажешь – меньшеналомаешь дров. Все беды этого мира именно от слов.

– Кстати, сегодня ночью по дороге кСарданапалу я догадалась, кто подарил мне то платье на выпускной. Ты. Только тымог чувствовать меня так хорошо. Ты выбрал его и прислал, потратив все своиденьги, а потом вдруг понял, что две картинки – какой ты представлял меня итой, что я стала, – не накладываются. Ты все равно больше любил меня вджинсах и свитере, то есть такой, какая я есть. Так это был ты? Я не ошиблась?

Ванька улыбнулся. Таня поняла, что неошиблась, и благодарно прижалась к его плечу лбом. Ну и вымахал же он запоследний год. Не Бульонов, конечно, но тоже в транспорте не потеряется.

– Доверять друг другу и не создаватьпроблем! До-ве-рять! – повторила Таня. – Это пока удается тебе хуже,чем жертвовать собой. Но я очень надеюсь, что ты научишься.

Пуппер умиленно наблюдал за ними. Потомподошел и молча соединил их руки. В глазах у него блестели слезы. Прежде чемТаня и Ванька успели что-то сказать, Гурий быстро повернулся и, спотыкаясь,убежал.

* * *

На следующий вечер драконбольное поле вновьнаполнилось людьми. Провожали русских магов, которые вот-вот должны былиулететь в Тибидохс.

Поклеп Поклепыч сосредоточенно заколачивалМилюлю в бочку. На этот раз он собирался везти ее сам, не доверяя джиннам, скоторыми непостоянная русалка успела обменяться номерами зудильников. Русалкауже соскучилась по родному заболоченному пруду и гнала волну, прося Поклепапоторопиться.