Читать книгу - "Каприз для двоих - Оксана Керис"

Наверное, нет худшего чувства, чем ощущение, что ты сам, лично, навредил человеку, которого любишь. Будто зверь какой рвет тебя изнутри — не сиделось на месте, и Алан мерил шагами комнату. Туда и обратно, туда и обратно. Берти сходил в свою спальню — переоделся в более приличный вид, а Алан так и остался в мягких домашних штанах и свободной рубахе, что накинул перед тем, как выйти из комнаты, босой и растрепанный.

Менталист вышел уже спустя полчаса. К этому моменту Алан все же сел в кресло, огромным усилием воли заставив себя прекратить это бесполезное мельтешение. Кошачьи разбойники, почувствовав вседозволенность, залезли к нему на колени и лежали, настороженно наблюдая за дверью. Острые коготки нет-нет да скребли по коже через ткань брюк.

— Я не смогу ей помочь, — с порога сказал менталист.

Его звали Руденс Холер, и он совсем недавно приехал в Отолья — его заманил Гарольд, обещая построить лучший лекарский корпус. Ценного специалиста не так-то просто было выцепить в свой госпиталь, этого заманили кафедрой менталистики и психологии, поэтому Алан его и знал. На данный момент он является самым сильным лекарем в городе.

Руденс без разрешения — многие лекари весьма непочтительны — сел в кресло напротив Алана:

— Она напугана. Очень. Настолько, что сейчас посчитала, будто я пришел ее исправить… Какие-то дремучие бредни, что частенько ходят о нас в народе.

Алан рассеянно кивнул: такое и правда нередко говорят. Дескать, менталисты способны изменить тебя, сделать совсем другого человека. На самом деле, разумеется, это невозможно. Гипноз позволяет на какое-то время изменить поведение, но это даже не совсем магия.

Берти, рассеянно посмотрев на Алана, зашел в спальню, к Мелли. Котята спрыгнули с колен и едва успели прошмыгнуть в закрывающуюся дверь. Алан же остался, чтобы выслушать всю неприглядную правду про себя и свои сексуальные пристрастия.

Руденс сидел с идеально прямой спиной — собранный и спокойный, словно не его выдернули в замок после ночной смены. Ни грамма осуждения на чисто выбритом лице.

— Я должен сразу объяснить некоторые нюансы. Я шел сюда, надеясь, что смогу нормально поговорить с ней, начать терапию, если она позволит. Но удалось лишь немного ее успокоить и снять слепок воспоминаний. Обычно мы не разглашаем подобную информацию…

— Но что-то позволяет вам поступить иначе? — устало вздохнул Алан.

После всплеска эмоций он чувствовал скорее опустошение.

— Вам помощь не нужна? — участливо спросил Руденс.

Алан покачал головой. Руденс задумчиво его осмотрел и продолжил:

— Она очень юная, здоровая девушка, есть шанс, что она сможет справиться сама, если уйдут основные причины для беспокойства и страхов. Сейчас Мелисса как ребенок. Она очень зависима от вас и не сможет отстаивать свое мнение и свои личные границы, поэтому я считаю допустимым говорить с вами… как с опекуном.

Алан понятливо кивнул. Она и есть ребенок: полное совершеннолетие наступает в двадцать два года, это замуж можно выдавать с пятнадцати. Поэтому он и Берти, по сути, являются ее опекунами. Руденс спокойно продолжил говорить:

— Мелиссу нельзя назвать религиозной, но она выросла в этой среде, ей очень много и часто говорили о том, как все должно быть. Отсюда огромное количество проблем, начиная с того, что рабство разрушило все ее привычные надежды и мечты, заканчивая ее убеждением, что она теперь не достойна хорошего посмертия из-за своей испорченности. Я бы советовал еще до инициации выбрать ей другого покровителя… Сходите в храм Всех Богов, поговорите со жрецами. Просто избавиться от этих убеждений не получится, но можно мягко их заменить на другие. Пока психика гибкая, она сможет это сделать и без помощи со стороны. Я бы советовал кого-нибудь из молодых богов, чьи заветы опираются на поиски собственной силы и предназначения.

Алан снова кивнул. Он и сам подумал об этом. Теперь просто нужно заняться этим побыстрее — в Отолье храм Всех Богов маленький, там не полный состав жречества, да и сейчас проходят инициации магов. Однако на следующей неделе все поедут к морю, можно свозить Мелиссу не только полюбоваться видами, но и поговорить со жрецами.

— Это если говорить о корне проблемы, — методично продолжал Руденс. — Есть еще частности. Простите за переход на личности, но одна из ваших главных ошибок — вы не озвучили причину покупки ее брата и сестры. Мелисса искренне считает, что они нужны вам, чтобы управлять ее поведением.

Алан выдохнул и в ужасе прикрыл глаза: идиот. Он ведь и правда не сказал нормально, зачем они были куплены и почему живут в Отолья.

— И что она думает я с ними сделаю? — устало спросил он.

Руденс качнул головой:

— У нее нет сформировавшегося мнения на этот счет. Она просто боится. Это, на самом деле, один из способов защиты психики. Здесь она вынуждена делать вещи, которые ее пугают и которые считаются ею постыдными, и она оправдывает свое поведение спасением брата и сестры. Поэтому осторожнее: страх за них, кроме всего прочего, позволяет ее психике оставаться цельной. Оставьте пока все как есть, просто объясните ей причины своего поступка.

Руденс на какое-то время замолчал, словно раздумывая, говорить ли дальше. Наконец решился:

— Я бы советовал на некоторое время избегать травмирующего опыта…

— То есть не заниматься с ней сексом, — устало прервал его Алан. — Называйте вещи своими имена, лир. Думаю, мы тут оба понимаем, что степень своей глупости я уже осознал.

Руденс покачал головой:

— В этой ситуации нет ничьей вины. В человеческих отношения вообще никто не виноват и одновременно виноваты оба. Но сейчас от вас и магистра Бертрана зависит, сможете ли вы вывести девушку из этого состояния. К тому же, в отношении секса есть важный нюанс. У нее, конечно, высокая чувствительность, но женский оргазм очень сильно зависит от психологического состояния и степени возбуждения. Вы ведь знаете, на чем в основном базируется удовольствие в сексе?

Алан сощурился, — он не понимал, к чему ведет менталист, — но ответил:

— Власть. Ее проявление или подчинение.

Руденс кивнул:

— Обычно у человека это две крайности, что сменяют друг друга. У Мелиссы из-за особенностей воспитания это смещено. Став рабыней, ее внутреннее, неосознанное, смогло переложить часть своих ожиданий на вас… проще говоря, ей нравится быть ведомой. Это вряд ли удастся изменить — слишком глубинно. Можно решить это терапией, но Мелисса должна сама захотеть справляться с этим… а люди редко хотят с этим справляться, особенно когда рядом есть достаточно сильная личность.

Алан нахмурился:

— То есть ей всегда будет проще… ощущать себя…

— Рабыней, да, — подтвердил Руденс. — Сейчас эти ощущения ее пугают, ей кажется, что кто-то теснит ее в сознании. Ей нужно научиться принимать свои желания, поэтому почаще ее спрашивайте именно о том, что она хочет. Дело не в праве выбора, а в том, что девушка просто не привыкла к ощущению, что она может выбирать то, что ей нравится… а не то, что нужно. Через какое-то время она сама, скорее всего, захочет вернуться к этому же разделению ролей.