Читать книгу - "Короли побежденных - Елена Первушина"

Знаете, как это ни странно звучит, цереты тоже когда-то воевали, и не так уж плохо. Так что я знаю, что такое честный бой. Это когда у тебя за спиной друзья, и за спиной врага тоже. А здесь у посла не было меча, а у Эрвинда доспехов, но когда посол протянул ему письмо, я понял: он нашел-таки уязвимое место и сейчас его убивает.

И он убил его, Эрвинда, принца асенов, моего брата, убил на моих глазах, а потом, уже неживого, отпустил.

Эрвинд вышел из комнаты, стал спускаться по лестнице. Я кинулся, чтобы перехватить его, а он — он отстранил меня рукой, даже не прикоснувшись, как тот аристократ на балу.

Я хотел бежать следом за ним, но посол окликнул: «Теодор!» — и поманил меня пальцем. И я пошел к нему как привязанный, а он указал мне на мою комнату и улыбнулся. Господи, когда ты дашь мне силы не бояться его?! Когда я смогу, увидев такую улыбку, придушить его на месте?! Скольких людей я бы спас! Но я боюсь, боюсь и сижу у себя. И жду, когда вернется…

— Так что все-таки случилось с Его Высочеством? — спросил Эрвинд. — Похоже, на этот раз у него неприятности посерьезнее похмелья.

Говорил он посмеиваясь, но голос звенел — вот-вот сорвется. Посол пожал плечами:

— Этот дурачок пытался сбежать. Сговорился с каким-то пиратским капитаном, чтоб тот отвез его драгоценную персону назад, в Империю.

«Спокойней, — думал он, — спокойней, мальчик. Ты — моя стрела. Ты должен подождать, пока я тебя хорошенько нацелю».

— Сговорился с пиратами? Как ему удалось?

— Да уж подозреваю, что не сам. Кто-то ему помог. Только разве сейчас угадаешь!

«Ты сам мне глубоко симпатичен. Единственный, кто не подкладывал мне пакостей. И я не стал бы тебя трогать, честное слово. Но кто же знал, что королева так вскинется? Похоже, тот мальчишка-аристократ внял моим советам. Жениху ее точно конец, но она хочет, чтобы он утянул за собой и меня. Как же это господин Арнульф проворонил побег?! Нет, этого допустить нельзя.

Она сама себе подстроила ловушку, когда писала расписку. Нельзя торговать могилами асенских королей, даже если они находятся на твоей земле. Люди Лайи этого не поймут.

Король асенов — разменная монета, пока он жив. Но король мертвый, исполнивший свой долг, священен.

И богатый поклонник ей не поможет. Я знаю асенскую пословицу: “Аристократ всегда отрежет себе палец за день до того, как отморозит”. Теперь отрезанным пальцем станет королева».

— Но я поражаюсь вашему уму, — улыбнулся принц. — Как вы сумели его поймать?

— Спасибо, только я тут ни при чем. Мне его доставили асены, тепленьким.

— Асены?

— Точно так. Городская гвардия. Пришлось благодарить и принимать блудную овечку.

— А они как узнали о побеге? Вы спросили?

«Ты хорошо соображаешь, Эрвинд. Все в Лайе считают тебя если не изменником, то идиотом, но ты хорошо соображаешь. Твой отец мог бы тобой гордиться. А если ты не можешь примириться с тем, что асены ведут себя не лучше тардов, так это не глупостью называется. Да и тон у тебя сейчас, когда ты себя не слышишь, совсем королевский».

— Получили письмо без подписи. Я порой завидую здешней гвардии. Им каждый горожанин рад помочь.

— И что же, интересно, с ним теперь будет?

— Император сам будет его судить. Насколько я знаю нашего государя — засадит в каменный мешок до скончания дней. Он очень много надежд возлагал на этот брак.

— Вот как, значит? Ну, не буду вам больше докучать.

«Подожди, не торопись. Тетива натянута еще только наполовину».

— Да помилуйте, какая докука? Кстати, хочу похвастаться. Взгляните-ка, что я тут недавно приобрел.

И посол все с той же милой улыбкой подал Эрвинду расписку.

— Вот как… — протянул Эрвинд, — очень, очень любопытно. Как же это вам удалось?

— А помните того паренька, который целовал на балу королеву? Я все-таки решил его пощупать. И все же считаю, что он тогда позволил себе слишком много.

«Читай, принц, читай. И на передаточную надпись смотри внимательнее. Не отличишь от настоящей, правда. Думаешь, одни асены умеют делать фальшивки? Итак, могила короля Эрвинда, твоего отца, а также гробницы всех прочих асенских королей находятся теперь на землях Императора».

— Ну, вы крупно рисковали. Он, как я понял, аристократ.

— А я — посланник Императора. И вот полюбуйтесь — не зря искал. Уж не знаю, как ему удалось заполучить расписку, но, имея ее на руках, он, вернее его родственники, могли как угодно шантажировать бедную девочку. Это ведь земли ее покойного отца?

— Это ее земли. По крайней мере, были. Что вы намерены с ними делать теперь?

«Во имя богов, Эрвинд, да есть ли предел твоим силам? Я думал, у того аристократа выдержка, но куда ему до тебя! Интересно, смог бы я вот так улыбаться, глядя, как нож медленно входит мне в живот?»

— Разумеется, для меня подобное сокровище слишком велико. Передам его Императору. Может, он простит мою оплошность с Гуннаром.

— Что ж, поздравляю Императора. В Ашене делают чудесное вино.

И посол понимает: все, этого достаточно. Иначе Эрвинд сейчас закричит.

— Да что это я вас, в самом деле, здесь держу? Вы же еще не совсем здоровы. Идите-ка, отдохните.

— Да, спасибо. Я пойду.

«Иди, иди! Лети, моя стрела! Лети и принеси мне победу. Кто знает, может, ты и будешь следующим королем Лайи, если тобой так легко управлять».

Эрвинд спускается по ступеням, не видя посла, не видя донельзя встревоженного Теодора. Перед его глазами стоит перекошенное от страха лицо Гуннара.

Известие об аресте Гуннара Мэй получила за завтраком. Она тут же вскочила из-за стола, захлопала в ладоши и, щедро наградив посланника, пустилась в пляс по комнате, напевая: «Закатился женишок под еловый корешок!»

— Так вы идете во дворец, Ваше Величество? — спросила Хельга.

У нее глаза были на мокром месте, но она мужественно держалась.

Мэй остановилась, откинула волосы за спину и рассмеялась:

— Дворец подождет! Камилла, Хельга, вытряхивайте сундуки! Будем придумывать свадебное платье!

Камеристки переглянулись. Увидев их недоуменные лица, Мэй снова расхохоталась.

— Точно вам говорю! И поторопитесь. Еще снег не выпадет, как мы с Эрвиндом поженимся. Теперь по-людски, чтоб все видели! А уедет посол, привезем с острова лошадей. Еще ни один асенский король не ездил на абреком коне.

Услыхав шум наверху, из кухни поднялась Серена. Вся комната была завалена рулонами алого, бирюзово-зеленого, лазоревого шелка, золотой, искристо-голубой, бледно-розовой парчи. Даже Хельгины слезы мгновенно высохли. Сама же королева давно не была так весела. Она крутилась перед зеркалом, тормошила камеристок, хохотала так, что Серена недовольно пробормотала под нос: «Ох, перед слезами ведь, перед слезами». И тут внизу хлопнула дверь. Мэй замерла и услышала голос Серены на лестнице: