Читать книгу - "Колумбы иных миров - Юлия Федотова"

— Точно, с ума посходили! — развивала свою идею боец Оллесдоттер. — У нас на островах тоже был случай — навели порчу на целое село, и весь народ там спятил. И люди, и нелюди, поголовно. Бегали голышом, орали по-звериному — ужас! Из департамента приезжали маги, приводили их в чувство… Может, и в Буккен надо магов прислать?

— В Буккене есть колдуны, — сказал Эдуард невпопад. Он не знал, что колдунов в Буккене к этому моменту уже не стало… почти.

— Чувствуете? — повел носом Хельги, — Запах странный…

— Чего странного? — не поняла сильфида. — Дымом несет.

Чем ближе к центру города подходили наемники, тем сильнее становился тревожный запах гари.

— Сарай где-нибудь горит. Или просто печи навозом топят.

— Тут тебе не Аттаханские степи, чтобы навозом топить, тут дрова есть. И дым не простой. Это паленое мясо.

— Коптильня работает.

— Я сказал паленым, а не копченым несет. Улавливаешь разницу?

— Идемте скорее, а? — изменившись в лице, попросила Меридит. — Что-то предчувствие у меня нехорошее…

Предчувствие не обмануло, и спешили они не зря.

На городской площади кольцом теснился народ. Горожане стояли, взявшись за руки, мерно раскачиваясь из стороны в сторону. Они пели, протяжно и монотонно. Мелодия была довольно приятной, а голоса поющих — тихими и такими стройными, будто они усердно репетировали перед исполнением. Кого только не было в этой толпе! Люди всех сословий, от городских богачей до нищих в лохмотьях, торговые гоблины, эльфы, кудиане, даже скрытные ночные боггарты и брауни, — совершенно противоестественное сборище.

Так стояли они и пели, и лица у них были такими одухотворенными, будто довелось им отведать неземной благодати. А из самого центра этого многотысячного круга валил густой жирный дым. И запах — вязкий, душный запах горящей плоти висел над площадью.

А потом раздался крик. Он начался будто неуверенно, с низких нот, и сперва в нем звучал лишь страх, животный ужас гибнущего существа. Затем пришла боль, безумная, нестерпимая. Крик перешел в истошные вопли, задыхающиеся, отчаянные, срывающиеся на визг… Толпа запела громче, будто желая заглушить эти кошмарные звуки. Но они врезались в заунывный напев, как раскаленный нож в масло, они рвали на куски тягучую мелодию… Это длилось несколько мгновений и оборвалось словно по сигналу. И в глухой тишине, внезапно рухнувшей на площадь, послышался жуткий и горестный собачий вой — так воют по покойнику…

Расшвыривая песнопевцев локтями и кулаками, сами не понимая, что гонит их вперед, наемники пробивались в центр круга. Толпа не препятствовала им специально, но и не уступала дорогу. Песнопевцы просто ничего не замечали. И даже те из них, кто получал тяжеловесный удар Рагнара, не умолкали и не изменяли выражения лица. Они будто спали и видели прекрасный сон…

Шесть столбов возвышалось посреди площади на расстоянии семи-восьми шагов друг от друга. Три из них были совершенно обуглены, истончены снизу. Они торчали из черных кругов кострищ, готовые рухнуть в любую секунду. Один догорал. Языки пламени еще лизали его, но уже вяло, будто нехотя. Пятый полыхал, обложенный соломой, смрадно чадил, и на нем в последних конвульсиях билось, корчилось чье-то страшное обожженное тело. У него уже не было лица, не было кожи — только ошметки горелого мяса на костях. А шестой…

На шестом в огненном кольце висел бывший черный колдун Балдур Эрринорский! Вокруг с погребальным воем бегала его маленькая рыжая Агнесса. Подскакивала к самому огню, отскакивала, почувствовав жар, но возвращалась снова. Она отчаянно пыталась найти прореху в огненной стене, пробиться к любимому хозяину…

Больше друзья не медлили…

Балдур Эрринорский предчувствовал недоброе загодя. Еще осенью он стал подумывать об уходе из Буккена. Но так и не решился. Во-первых, куда ему было податься? В соседних землях было не лучше: по слухам, под знамена Братства истинных богов стали все приморские и срединные герцогства до единого и большинство городов Севера. В Конвелл, Уэллендорф или Оттон тому, у кого в дипломе стоит специальность "черный колдун", лучше не соваться вовсе — гильдия сживет со свету. В тех краях, по каким-то высшим соображениям правящих магов, черное колдовство запрещено. И не докажешь никому, что завязал с этим делом, — даже слушать не станут. А предпринимать дальнее путешествие в Аполидий или Сехал по зиме Балдуру не хотелось. Разумнее было дождаться тепла и перебраться, к примеру, в Трегерат, город прогрессивный и толерантный во всех отношениях.

А потом, не мог же он вот так, бросив все, сорваться с места и уйти в никуда? И дело было не в том, что Балдур Эрринорский жалел расставаться с пожитками. Военная молодость приучила его к тяготам и лишениям, материальные потери не пугали. Но кроме собственного двухэтажного дома, дорогой мебели и прекрасной библиотеки была еще и лаборатория. Отличная, оснащенная по последнему слову магической науки, наскоро переоборудованная из черной. Оставить ее на произвол судьбы, без присмотра специалиста, значило бы обречь на верную гибель весь город. С собой тоже все не увезешь. А на остановку процессов, обезвреживание и ликвидацию нужно время… Никто в Буккене не назвал бы Балдура Жаборота добряком. Но при всем своем цинизме, обусловленном бывшей профессией, он был порядочным и ответственным человеком и не желал строить собственное благополучие на чужих костях… Тогда он еще не знал, что речь идет не о благополучии, а о самой жизни. А теперь ему оставалось лишь проклинать свой гуманизм.

В тот день ничто не предвещало беды. Разве червячок тревоги, угнездившийся в душе, шевелился сильнее обычного, но такое уже бывало не раз. И у Балдура даже мысли о побеге не возникло.

Схватили его в полдень, в книжной лавке. Налетело сразу человек десять, в белых рясах братства, заломили руки, сорвали амулеты, сковали невидимыми путами Силы… А дальше — городская площадь, столб и огонь… Их было шестеро в Буккене, несчастных, зарабатывавших на жизнь колдовством. У каждого была своя Сила. Они противились огненной стихии сколько могли. Час, другой, третий, под несмолкаемый гул зачарованной толпы, прибывающей с каждой минутой… А братья в белых рясах подбрасывали и подбрасывали в костры свежую соломку…

Первой полыхнула старуха Циргана, ведьма-повитуха, единственная на весь Буккен. Было ей лет двести, а может, и все триста. Никто из уроженцев города за этот срок не появился на свет без ее участия. Теперь они с благостными лицами взирали, как корчится в огне ее худое старое тело.

Вторым стал балаганный колдун Тарантах. "Отворот-приворот, сглаз, порча, гадание таро — цены умеренные, невинным девам скидка!" Тарантаха никто не принимал всерьез, и карты его безбожно врали.

Затем сдались молодые Цейтер и Гаттана, ведьмак и ведьма, брат с сестрой. Они пришли в город недавно, купили дом и корову, мечтали обзавестись супругами и жить большой семьей под одной крышей… Они переглянулись, кивнули друг другу, одновременно сбросили защиту и погибли без крика — щадили друг друга.