Читать книгу - "Хроники Амбера: Хаос и Амбер - Джон Грегори Бетанкур"

Сам он так и сделал — щедро полил вином плечи, а потом — голову своего скакуна, шею и круп.

Я последовал отцовскому примеру — глоток вина я выпил, после чего вылил пару глотков на рубаху и на коня. Зачем это было нужно, я спрашивать не стал. Не хотел отвлекать отца вопросами. Если он счел, что это необходимо, и велел мне сделать это, значит, мне нечего было выспрашивать, что, как и почему: я понял, что настанет время и окажется, что так и нужно было поступить.

К тому времени, когда мы спустились к границе леса, небо потемнело и приобрело темно-лиловый оттенок. В сумерках нас окружили странные звуки — стрекотание, попискивание. От одного из этих звуков, жалобного «вип-вип-вип», у меня по коже побежали мурашки. Конь без понукания побежал быстрее и держался бок о бок с конем Дворкина.

И вдруг со всех сторон с земли начали подниматься темнокрылые насекомые размером не меньше моей ладони. Их стаи были настолько велики, что заслонили солнце. Заметив, как эти твари держат свои голые хвосты, я решил, что они скорее всего ядовиты. Однако нападать на нас они не стали.

— Чего они боятся? — спросил я у Дворкина.

— Вина, — ответил он.

Мне стало от души жаль всех тех, кто бы вознамерился погнаться за нами через этот лес.

Оставив гигантских мошек в их родном лесу, мы выехали на открытое пространство, и у нас над головой неожиданно раскинулся ковер ночных небес — пушистый темный бархат, украшенный бриллиантами звезд. Три луны плыли по небу — две поменьше довольно быстро, а третья, более крупная, повисла над верхушками деревьев недреманным оком.

Мысль о том, что кто-то может неусыпно наблюдать за нами, заставила меня поежиться.

Мы продолжали путь.

С востока потянулись посеребренные облака, затянули луны, начало быстро холодать. Ветер раскачал верхушки деревьев, которые здесь стали более высокими, и нас окружили сероватые краски зимнего рассвета. Земля поблескивала инеем. У меня изо рта вырывались клубы пара.

Фыркая и громко топая, наши кони мчались вперед. В какое-то мгновение я поймал себя на том, что опасливо поглядываю на деревья по обе стороны от дороги. У меня возникло странное ощущение. Казалось, будто за нами кто-то следит.

— Ты тут ничего необычного не чувствуешь? — спросил я у отца.

Дворкин обернулся и посмотрел на меня.

— Нет. Этот мир — мост между ловушками. Тут не должно быть ничего такого, чего нам следовало бы опасаться.

— Лошадям нужен отдых, — заметил я.

— Если так, то мы их сменим, — заявил он.

Очень скоро мы выехали на большую, поросшую густой травой поляну. Там стояли и словно бы поджидали нас двое вороных коней, в точности похожих на наших меринов. Даже седла и скатанные в рулоны одеяла были такие же, как у нас.

Я изумленно вздернул брови.

— Вот как?

— Угу. — Дворкин наклонился в седле, пересел на другого коня и поехал дальше. — Их хозяева сейчас охотятся на смерпов в полях и не вернутся еще несколько часов.

— На смерпов, ты сказал?

— Это то же самое, что кролики.

Я последовал примеру отца и вскоре нагнал его.

— Это ты ловко подстроил, — заметил я. — Но чьи это были лошади?

— А это имеет значение? — осведомился Дворкин.

Я задумался.

— Наверное, нет, — заключил я в итоге. — Они получат точно таких же лошадей, какие у них были — только усталых.

— Нет. — Отец небрежно махнул рукой. — Здесь, в Тенях, все ненастоящее. Все вырастает до истинных размеров из нашего сознания. Мы все творим нашими мыслями, и все это существует в безграничной вселенной вокруг нас в виде безмерного числа возможностей — до тех пор, пока нечто настоящее, вроде нас с тобой, не придаст этим возможностям очертания и материальность.

— Похоже, ты много думал об этом.

— Да, — ответил он. — Очень много.

А потом мир вокруг нас снова изменился. Небо потемнело. Мы забрались в предгорья. Раскатисто, с треском прогремел гром. Прямо у нас над головой небо озарили вспышки молний, ветер усилился. Я задрал голову и увидел, что собираются плотные серые тучи. На лицо мне упало несколько капель дождя.

— Это твоих рук дело, отец? — крикнул я.

— Да! — прокричал в ответ Дворкин и указал вперед. — Там пещера! Нужно забраться внутрь нее, покуда нас не застигла гроза!

Мы доехали до входа в пещеру — отверстия футов пятнадцать высотой и десять шириной, и провели коней внутрь. Я разглядел на стенах отметины, оставленные какими-то орудиями. По всей вероятности, пещера была искусственно расширена людьми — а может быть, кем-то еще — в незапамятные времена. Позади небеса разверзлись, и грянул такой жуткий ливень, какого я никогда в жизни не видел. Вода падала такими толстыми стенами, что порой ничего не было видно на несколько футов вперед. Трава, кусты, деревья — все гибло, ничто не могло устоять перед натиском стихии.

Не оглядываясь, Дворкин продолжал ехать вперед, в темноту. Откуда-то на каменных стенах взялись факелы и осветили нам путь. Я ехал следом, стараясь не отставать.

Постепенно впереди начал брезжить свет. Вскоре мы одолели поворот, и перед нами предстал другой выход из туннеля, а за ним — веселое, яркое поле, поросшее травами и клевером. Когда мы выехали на поле, я опять услышал грохот. Это гора обрушилась и завалила пещеру и туннели, по которым мы только что проехали.

Оказавшись снаружи, Дворкин натянул поводья своего коня. Путешествие по разным мирам сильно утомило наших лошадок, и они начали проявлять норов.

— Почему бы нам не назвать день ночью? — предложил я.

Я, честно говоря, думал, что отец откажется, но он тяжко вздохнул и согласно кивнул.

— Тут неподалеку есть отличное местечко для привала, — сказал он. — Поляна с ручьем и уймой хвороста для костра. И еще там полным-полно ленивой и глупой дичи.

— Звучит заманчиво, — усмехнулся я.

— Мы можем подождать там столько, сколько потребуется.

Я обратил внимание на эту фразу. Сказано было мало, но подразумевалось многое — что угодно, на самом деле, в зависимости от того, как поглядеть.

— Ты ожидаешь гостей? — полюбопытствовал я.

— Я всегда кого-нибудь да ожидаю, — ответил Дворкин, — и меня редко постигают разочарования.

Теперь нас окружили более высокие и темные деревья. Дубы сменились соснами. А потом тропа оборвалась — и я увидел то место, о котором говорил отец — пространство в сотню ярдов, поросшее невысокой травой, затем — пологий склон, ведущий к отвесной скальной стенке, поднимавшейся футов на пятьдесят вверх. Вершину скалы занавешивали нижние ветки сосен.