Читать книгу - "Корсар - Юрий Корчевский"

Вчерашний посетитель слез с коня, подошёл, поздоровался уважительно. Хм, обычно богатство и знатность портят человека – ну, посмотрим…

Мы вскочили на коней. Я пристроился рядом – стремя в стремя – с посетителем, поехали. Пока пробирались по пустынным ещё улицам, мужик представился:

– Прости, впопыхах, вчера умаялся я искать тебя, не познакомились мы. Михаил Гладков, по батюшке – Сергеевич. Из купцов мы.

– Кожин, Юрий, лекарь.

– Знаю уже, подсказали добрые люди.

Выехав за город, мы пришпорили коней. Вперёд нас вырвались два молодца и скакали метрах в ста. Случись чего на дороге – упредить успеют. Грамотно охрана организована, не иначе – кто-то из бывших ратников руководит.

Мы гнали быстро, переходя с галопа на рысь и обратно, чтобы дать лошадям отдышаться. А к полудню вдали показались купола многочисленных суздальских храмов. Старый город, и храмы старые, намоленные.

С ходу проехали городские ворота – стражники лишь поприветствовали. Я смекнул про себя – известен и уважаем в городе купец, другого бы непременно остановили.

Попетляв по узким и кривым улочкам, мы подъехали к большому каменному дому. Забор вокруг дома – высокий, каменный, ворота дубовые, по периметру – медью окованы.

Подъехавшие ранее двое охранников уже и ворота распахнули.

Мы спешились, завели коней. Слуги уж было подхватили моего коня под уздцы, да я остановил их. Надо было снять суму с инструментами.

Купец зашёл на крыльцо, и вышколенная прислуга открыла двери, но я остановился, чтобы отряхнуть пыль.

– Пустое. Пошли – почистят…

В сенях мы сбросили на руки слуге кафтаны и поднялись по лестнице вверх, в жилые помещения. Купец шёл быстро – распахнул дверь спальни и жестом пригласил меня подойти к постели больной.

– Пелагея, самонаилучшего лекаря к тебе привёз!

Я поздоровался с женщиной, лежащей на постели, и попросил Михаила:

– Мне бы руки с дороги помыть.

Мы с купцом снова вышли, он сам из кувшина полил мне на руки. Вот теперь можно и больную посмотреть.

Пелагея производила странное впечатление. Лицо, руки, ноги худощавые, но живот огромный, как на последнем месяце беременности – подобен надутому воздушному шару.

– Одышка есть?

– Нет, но ходить живот мешает.

Так может быть и при асците, когда жидкость скапливается в животе, но тогда обычно отекают и ноги. Здесь же и в помине отёков нет. Сколько я её ни расспрашивал, ни осматривал, картина яснее не становилась. Самый худший вариант – атипичное течение болезни. Когда случай рядовой, как из учебника, диагноз ставить легко, и процесс лечения идёт, как правило, по накатанному пути. Но встречаются и нетипичные проявления болезней.

Мне сразу вспомнились два случая, ещё из той, моей прежней жизни.

Женщина жаловалась на боли в области печени, ультразвуковая диагностика ничего существенного не показала, а анализы крови выявили воспаление. Консилиум врачей к единому мнению не пришёл, решили понаблюдать. А вечером, на моём дежурстве, состояние пациентки резко ухудшилось. Пришлось на свой страх и риск оперировать. И что же выяснилось? Длинный аппендикс шёл от слепой кишки вверх, заканчиваясь у жёлчного пузыря. Он и давал сильные болевые ощущения в области в общем-то здоровой печени! Во время операции нагноившийся отросток лопнул при удалении в моих руках. Женщину тогда удалось спасти.

Второй случай тоже казуистический. Молодому парню в драке на дискотеке ударили в ягодицу шилом. Он явился на приём, поскольку ранка подгнаивалась. После чистки ранку заклеили пластырем и, назначив лекарства, отпустили домой. А через трое суток парня в тяжелейшем состоянии доставили в отделение с перитонитом. Оказалось, длинное жало шила прошло через отверстие в костях таза и повредило брюшину, внеся инфекцию. Срочная операция помочь уже не смогла, наступил летальный исход.

Вот и теперь, осмотрев больную, я надолго задумался. Сердце прослушал – ритм правильный, перебоев нет, одышки при ходьбе нет. Вероятнее всего – не сердце причиной. Опухоль в животе не может достичь таких гигантских размеров, больная бы раньше умерла, к тому же при опухолях в терминальной стадии пациенты истощены. Живот не плотный, бугристый, как при опухолях. Чем больше я размышлял, тем больше склонялся к мнению, что в животе – осумкованная жидкость. Единственное, что смущало – размеры. Просто гигантские. У женщины вариантов вылечиться с помощью лечения травами просто нет, надо делать операцию. О чём я со всей откровенностью и сказал купцу, отозвав его в сторонку.

– А обойтись без ножа никак нельзя? – сокрушённо спросил купец.

– Нельзя, Михаил. Больше скажу – в исходе я не уверен.

– Не уверен – не берись, – начал сердиться купец.

– Тогда погибнет жена в муках.

– Значит, ты на меня решение возлагаешь? Ты же лекарь!

Как же мне знакомы такие колебания! Дать согласие на операцию с возможным смертельным исходом – это дать шанс больному на жизнь, а не вынести приговор! И решает это близкий человек, а не лекарь. Но как же тяжёло даётся такое решение! Бывало в моей практике – просили меня подождать, надеясь на чудо, но драгоценное время таяло, как шагреневая кожа. Меж тем состояние больного на следующий день настолько ухудшилось, что мне пришлось отказать: «Всё! Не берусь – поздно!» Не дай бог никому испытать состояние, когда шанс спасения остался в прошлом!

– Решение я всегда принимаю сам. А тебя в известность ставлю. Непростое это дело.

– Было бы простое, раньше помогли бы. Её уже кто только не пользовал. Я даже из Ярославля травника знаменитого привозил – деда Матвея.

– Слышал про такого.

– Вот! А помочь, вишь, никто не смог. Пойми, я её люблю! Дети у нас. Спаси! Сделай всё что можно и нельзя, Христом-Богом прошу.

– Чего уговариваешь? Не хотел бы, не поехал. Я тебе ситуацию объясняю.

– Если ничего другого для излечения кроме ножа нет, так делай, не сиди!

– Тебя не поймёшь – то давай обойдёмся, то чего сидишь! Готовь стол прочный, холопы пусть воды согреют, холста белёного побольше, да чистого.

– Сколько аршин?

Я улыбнулся:

– Одного хватит.

Когда импровизированная операционная была готова, мы вдвоём с Михаилом осторожно перенесли Пелагею на стол.

– Ну, Михаил, теперь выйди, дальше я сам.

– Пойду перед образами молитву вознесу. Коли обойдётся всё, храму пожертвование щедрое сделаю.

Я дал Пелагее настойки опия, обтёр операционное поле самогоном. Тщательно до локтя им же вымыл руки. Запах, конечно, сивушный сильный, ну так я не пить его собрался.

Про себя счёл молитву, сосредоточился, взял в руки скальпель, сделал разрез. А дальше уже всё пошло почти на автомате – перевязка сосудов, остановка кровотечения.