Читать книгу - "Нечисть, нежить, нелюдь - Аня Сокол"

Хлопнула дверь, пламя свечи поколебалось несколько мгновений, словно танцуя на кончике фитиля, а потом снова выровнялось.

Мы с Лиэссой переглянулись. Похоже, кроме нас, в трактире никого не было.

Живот снова свело от голода.

Женщина отвернулась, провела рукой по столу. Я посмотрела в окно: алая полоска зари словно прилипла к горизонту, едва заметно окрасив стены домов в розовый цвет. Ночь уже кончилась, но день никак не занимался, будто его удерживали, не давая тьме уйти.

Мы молчали. Минуты уходили одна за другой. Я продолжала следить за Лиэссой. Интересно, что она думает обо мне? Кто я Дамиру? Случайно подвернувшаяся девка, что смотрит на мага, раскрыв рот от обожания? Зеркальный маг? Или просто пыль под ногами, о которой и помнить-то зазорно?

— Ой, — она всплеснула руками, — я же хотела…

Она оглядела пустой трактир, пытаясь придумать, чего же она такого могла хотеть.

Но для меня это ее «ой» стало спущенным арбалетным болтом. Я поняла и… не испугалась, нет, я была раздосадована, что не видела очевидного раньше.

— Наверное, это тяжело, — спросила, слезая со стола. — Носить чужое лицо? Поверь, я знаю. — Лиэсса удивленно подняла голову. — К нему легко привыкнуть, оно может прирасти к твоему собственному так, что потом избавиться от него удается с большим трудом.

Я медленно пошла к женщине. Не было ни головокружения, ни слабости от потери крови. А ведь она и в самом деле неплохой целитель. Только слабый.

— Чужая шкура становится привычной, невесомой, и, даже сбросив ее, не всегда можешь избавиться от присущих ей черт, они вылезают тут и там. Например, когда видишь кого-то, кто помнит тебя иную, и не успеваешь осознать, как привычки, жесты, слова твоего «другого» лица возвращаются.

Она настороженно смотрела на меня. Пахнущая пеплом женщина. Пеплом мира мертвых, из которого мы вывалились не далее как час назад.

Лиэсса постаралась вернуть лицу выражение отстраненного высокомерия, куда более подходящее женщине Дамира. Но личина расползалась, как сшитая на скорую руку рубаха, стоило только потянуть за незакрепленную нить.

— Она тоже все время ойкала. — Я остановилась, с интересом разглядывая статную черноволосую женщину, та подняла руку… — И так же прикрывала рот рукой, боясь сказать лишнее. Значит, Мира, вы выбрались. И солдаты тоже?

Черные глаза зло сузились, вместо ответа женщина толкнула меня в грудь. Я позволила ей это сделать, позволила отшвырнуть себя. Иногда хищнику для удачной охоты нужно притвориться мышью, чтобы тот, кто стоит рядом, вообразил себя котом и не сбежал. Например, в ту дверь черного хода у Лиэссы за спиной.

Я ударилась спиной о столешницу, зацепилась ногой за лавку и упала на пол.

— Знала бы ты, — женщина со злостью пнула меня в бедро, — как мне осточертело носить вам еду и разыгрывать из себя простушку.

— У тебя отменно получилось, знатная дама — это не твое, — хихикнула я и получила еще один пинок. — Почему я раньше не догадалась? Это же так просто. А вот Вит понял…

— Что эта порченая кровь могла понять? — Лиэсса фыркнула, увидев, что я не собираюсь лезть на нее с кулаками, немного успокоилась и стала поправлять волосы. — Вит сам же меня из Волотков и вытащил. Дурак.

— Это он погорячился, — согласилась я. — Странное, почти невозможное совпадение.

— А представь, как я удивилась. Ведь думала, что уже отбегала, попала под выверт. — Ее рука снова поднялась, но на этот раз не ко рту, а к груди, к вырезу платья, к серебристой цепочке на шее.

— Он понял все позднее, — размышляла я. — Наверное, в Полесце, когда ты, хлопая глазами, попросила отправить письмо дядюшке в эти самые…

— Козлинки.

— Точно. — Я хлопнула себя по лбу, разглядывая нависшую надо мной Лиэссу. — Казум говорил, что в Волотках все поголовно неграмотные, а тут дочь валяльщика письма с голубем рассылает. Да и вряд ли голубю известна дорога в Козлинки, вряд ли кому-то придет в голову натаскивать птицу на полеты в ничем не примечательный поселок. Другое дело — Вирит, Вышград или… Велиж… — Я выпрямилась, женщина тут же отступила на шаг. — Только, поняв это, он почему-то записал меня к тебе в подружки. Знаешь, как я мысленно называла тебя? «Падаль». И ведь почти не ошиблась. Скажи, а Мира… Настоящая Мира — дочь валяльщика — мертва?

— В Волотках все мертвы, не забыла?

— Это не ответ.

— Ну, если тебя волнует судьба селянки. — Лиэсса пожала плечами. — Мира мертва. Давно. Я сама вогнала ей под ребра нож. Не хотела, как Залом, столкнуться с копией.

— Копия — это ты, падаль.

— Тварь! Эх, знала бы ты, как ночами я лежала без сна, раздумывая, а не подойти ли к тебе, не опустить ли подушку на белое личико.

— Так чего же не подошла? — Я не делала попытки подняться, только то выпускала, то убирала невидимые когти.

Женщина промолчала. Ответ был очень прост, он лежал на поверхности, но некоторые вещи тяжело произносить вслух.

— Потому что тебе не велели, — наконец сказала я, ухватилась за край лавки и попыталась встать. — Не велели трогать зеркального мага.

Не знаю, что ее насторожило, слова или действия. Но она вдруг схватила свечу и швырнула мне в голову. Я отбила оловянный подсвечник рукой, но воск попал на кожу, заставил меня зашипеть от боли, свеча упала на пол и закатилась под лавку.

На миг, всего лишь на миг, я отвела взгляд от Лиэссы, но этого хватило, чтобы она бросилась на меня, навалилась всем телом. В ее руке матово сверкнуло лезвие ножа. Я выпустила когти, звонко стукнувшие о металл, и мы покатились по полу, сцепившись, как две дворовые кошки.

— И что ты сделаешь? — прошептала я, глядя в ее искаженное гневом лицо. — Снова вскроешь мне горло, которое сама же и исцелила?

— Ты дала мне для этого силы, — проговорила она, продолжая давить на лезвие.

А я вдруг поняла, что удерживаю его без всякого труда. И даже ее тело не кажется мне таким уж тяжелым, пусть она крупнее меня раза в два. Я в любой момент могу сбросить женщину с себя, и даже больше того…

— Спасибо, что напомнила. Говорят, забирать подарки — дурной тон, но я ведь не дама вроде тебя. Я — деревенская девчонка, не имеющая понятия о хороших манерах.

С этими словами я выпустила лезвие и схватила ее за запястье, а невидимый хвост, скользнув по руке Лиэссы, обвил ее чуть выше моих пальцев.

Пред глазами снова появились зеркала, и снова зверь глядел на меня с каждой поверхности, только на этот раз я не собиралась множить отражения. Я собиралась их сложить, как гадальные карты в колоду. Одно на другое. Не обращая внимания на нечеловеческий вой Лиэссы, на то, как забилось в конвульсиях ее тело. Куда-то в сторону отлетел нож. Теперь она хотела только одного: вырвать руку из моих пальцев, вырвать, пока…