Читать книгу - "Стражи утраченной магии - Трейси Хикмэн"

Эти звуки сразу привлекли к нему внимание. Стражники повернули голову в его сторону. Рейвена почему-то поместили одного, и от загона с пленными его отделяло около шести футов. Один из стражников громко, во все горло, заорал. Какой-то таанский воин, что находился внутри лагеря, поднял голову и посмотрел в сторону Рейвена.

Потом воин махнул рукой и что-то сказал стражникам. Все трое подошли к Рейвену и встали напротив. Воин, блестя глазками, осмотрел пленника с ног до головы. Рейвен напрягся, беспокойно глядя на них. Что же они решили с ним сделать? Воин заговорил, и вскоре Рейвен догадался, что тот рассказывает историю его пленения. Свой рассказ таан дополнял жестами, показывая, как Рейвен сопротивлялся и как перекинул его через голову. Воин ничуть не был ошеломлен этим обстоятельством; похоже, он искренне восхищался храбростью Рейвена.

Сила и сметливость врага, естественно, возвышали таана в глазах соплеменников. Так он добрался до конца рассказа. Судя по жестам, речь шла о том, как он набросил на Рейвена сеть. Стражники восхищенно слушали, похлопывали его по спине и с нескрываемой завистью смотрели на пленного.

Рейвен отвечал своему поработителю яростным и свирепым взглядом, но таан ничуть не рассердился. Наоборот, он казался необычайно довольным собой и в таком настроении удалился.

Рост таанского воина был около шести с половиной футов. Темно-серая шкура вся была в шрамах и каких-то вздутиях. Поначалу Рейвен принял их за нарывы или рубцы. Однако, приглядевшись, он немало удивился: вздутия были искусственного происхождения. Некоторые из них вспыхивали и переливались на солнце. Оказалось, тааны специально запихивали себе под кожу блестящие камешки. Волосы у его поработителя были густыми и длинными, цвета обожженной глины. Во рту у таана недоставало трех передних зубов. На его металлическом нагруднике Рейвен заметил какой-то символ.

Рейвен не спускал с него глаз. Подойдя к шатру, таан обратился к соплеменнику ростом пониже и без доспехов. Воин махнул рукой в направлении Рейвена. Другой таан быстро кивнул и сжался, словно боялся, что его ударят. Схватив миску, этот таан плеснул туда какого-то варева из кипящего котла и направился к Рейвену.

Подойдя к пленнику, таан остановился с миской напротив. Сначала Рейвен даже не обратил на него внимания. Он продолжал следить за своим главным врагом. Когда же тот скрылся в шатре, Рейвен перевел взгляд на таана, который присел на корточки и молча терпеливо ждал, будто пес, когда его заметят.

Приглядевшись к таану, Рейвен сделал ошеломляющее открытие. Оказалось, что перед ним… женщина, о чем недвусмысленно свидетельствовали ее неприкрытые груди. На ней вообще не было ничего, кроме набедренной повязки. Рейвена поразило ее лицо. Хотя у нее вместо носа было такое же рыло, как и у остальных таанов, кожа этой странной женщины отличалась гладкостью и имела коричневый оттенок. Глаза, рот, уши и строение тела были такими же, как у людей. Похоже, она была совсем молода, лет шестнадцати. Она держала в руках грубую миску, наполненную дымящейся жидкостью, и ведерко.

— Есть будешь? — спросила она, протягивая Рейвену миску.

Рейвен с удивлением услышал, что эта странная таанка говорит на эльдерском языке. Он заглянул в миску и увидел кусочки мяса, плававшие в дымящемся супе. Он отвернулся, чувствуя, что вот-вот упадет в обморок.

— Оленье мясо, — пояснила таанка. Видимо, она поняла, о чем подумал Рейвен. — Рабов вроде тебя не кормят сильной пищей. Рабам дают слабую пищу. Сильную пищу едят только воины. Ку-ток обязательно съел бы тебя, — поспешно добавила она, словно испугавшись, что Рейвен может обидеться, — поскольку ты победил его в сражении. Но ты очень ценный. Наш бог Дагнарус разгневался бы на Ку-тока.

Девушка поставила миску и ведро так, чтобы Рейвен мог до них дотянуться, но сама осталась на недосягаемом расстоянии.

— Вода, — сказала она, показывая на ведерко.

— Постой, — попросил Рейвен. Голова нестерпимо болела. Язык во рту распух и не желал шевелиться. — Не уходи.

Ведерко было деревянным. Морщась от боли, Рейвен потянулся к черпаку. Девушка внимательно смотрела на него. Подняв черпак, представлявший собой половинку пустой тыквы, он понюхал воду и с опаской попробовал. Вода была тепловатой, но не имела никакого привкуса и пахла только ведерком. Рейвен с благодарностью припал к черпаку, делая большие глотки. Когда он утолил жажду, девушка придвинула к нему миску.

— Мои боги рассердятся, если я буду есть человеческое мясо, — объяснил он.

— Я знаю, — ответила девушка, вновь опускаясь рядом с ним на корточки. — Мать рассказывала мне про людей. Я знаю, что они не едят своих соплеменников, даже если бы их мясо давало очень большую силу. Тааны считают это признаком слабости и смеются над людьми. Но наш бог говорит, что верования людей надо уважать, и потому тааны поступают так, как велит наш бог. Тебе бы они все равно не дали сильной пищи, поскольку ты раб.

Суп и в самом деле пах олениной. После того как Рейвена вытошнило, есть ему совсем не хотелось. Однако тело нуждалось в пище, и он заставил себя сделать глоток. В нем сразу проснулся голод, и он съел все, что было в миске. Пережевывая мясо, он спросил девушку:

— Тебя как зовут?

— Дур-зор, — ответила она. — А тебя?

— Рейвенстрайк.

— Ты не такой, как они.

Она бросила взгляд на дункарганцев, потом снова повернулась к нему.

— Я — из племени тревинисов, — сказал Рейвен. — Я был не один. Нас было много, тревинисских воинов. Ты не знаешь, что случилось с ними? Может, их тоже взяли в плен?

Дур-зор задумалась.

— Вряд ли. Наверное, все они погибли. Ку-ток и другие говорили о битве с настоящими воинами, а не со скулящими щенками вроде этих. — Она презрительно указала глазами на дункарганцев. — Крок говорил, что они убили очень-очень много врагов. Ку-току посчастливилось захватить в плен такого сильного воина.

Рейвен не скорбел о своих соплеменниках; они погибли достойно, как и подобает воинам. У него шевельнулся было лучик надежды: а вдруг кому-то из тревинисов все же удалось бежать? Но надежда почти сразу же угасла, ибо никто из тревинисов не побежит от врага.

— Ты называешь ваших воинов таанами, — сказал он, осторожно произнеся это слово. — Так называется весь ваш народ?

— Да.

— А ты, Дур-зор? — он с запинкой выговорил ее имя. — Ты же не таанка.

— Я — полутаанка, — ответила она.

— А вторая половина у тебя от кого?

— От людей.

Хотя глаза давно сообщили это Рейвену, он все еще не верил услышанному. Он покачал головой.

— Люди не скрещиваются ни с эльфами, ни с дворфами. Это так же невозможно, как дать потомство от змей. А тааны и люди… — Рейвен сердито посмотрел в сторону лагеря. — Как это может быть?

— Этого я не знаю, — ответила девушка. — Я только знаю, что сейчас это так и всегда было так. Тааны рассказывают, что очень давно в их мире, который называется Ильтшуц-стан, человеческие женщины-рабыни иногда рожали детей, не похожих ни на таанов, ни на людей. В Ильтшуц-стане полутаанов убивали, но здесь наш бог запрещает их убивать. Он говорит, что такие, как я, очень нужны, потому что мы умеем говорить и на языке таанов, и на языке людей.