Читать книгу - "Восьмой зверь - Владимир Ильин"

— Это еще почему?

— Так мы лучшие подруги! — Возмутилась Тина.

Я удержался от смешка. Массаж был приятным, диалог располагающим к приятному продолжению, но следовало хотя бы попытаться изменить их точку зрения. Рисковать жизнью в заведомо проигрышной ситуацией попросту глупо.

— Нас убьют, ты понимаешь? Переубеди Джейн, прошу тебя.

— Когда мы записывались на курс, нас предупредили о рисках. — В тон мне ответила Тина. — Мы знали, на что идем. Ради кого идем. Погибнем при обучении или во время мести — казалось не важным. Мы хотели что-то делать, бороться, а не бежать, стараясь забыть прошлое.

— Это было днем, но сейчас! Родные целы, дом ждет вашего возвращения.

Тина просто покачала головой, уже без улыбки.

— Каждый год происходят набеги. Людей уводят в рабство, дома жгут. Кто защитит их? Ничего не изменилось.

— Почему ты рискуешь собой? — Зашел я с другого края.

— Она мне, как сестра. — Просто ответила девушка, не собираясь что-то добавлять сверх сказанного.

— Что же мне с вами делать. — Вздохнул я.

— Подсказать? — Жарко шепнули в ухо, прижавшись приятными округлостями.

— Тина, мне приятно твое общество. — Мягко отстранился я. — Но оно слишком сильно влияет на решения. Я не хочу, чтобы мы жалели об этом позже, действуя красиво, а не правильно.

— Я тебе не нравлюсь? — С отчетливым всхлипом применили главный калибр.

— Нравишься. — Назвал я правильный пароль.

— Тогда почему-у?

— Потому что ты делаешь слишком много для своей госпожи.

Позади хлопнула дверь. Я на некоторое время замер, рассматривая корешок словаря, затем встряхнулся и попытался вдуматься в содержимое разложенных передо мной листков. Нет ничего лучше, чем переключиться от проблем на нечто нейтральное. Магия, с ее сокрытыми закономерностями, подходила идеально.

Оторвался от бумаг я ближе к ночи, с удовлетворением отметив два весомых результата. Первый — я нашел нечто в паутине мелодий и жестов, что вполне подходило под команду повторения. Второй — кажется, есть выход и из нашей беды. Во второе я не торопился верить, как и радоваться найденному решению, оставив мысли дозревать до утра.

Уже накатывала первая волна сна, как дымку сонливости развеяло движение одеяла. Удерживая себя от резких действий, не шевелясь, я осторожно приоткрыл глаза, вглядываясь в темноту. Затем прикрыл вновь, с легкой улыбкой на устах.

— Если вы считаете, что это меня переубедит…

Два горячих тела мягко прижались с обоих сторон. Две ладошки коснулись груди и медленно двинулись вниз.

— То вы на верном пути.

Рядом с витражным окном, вглядываясь через новехонькие прямоугольники стекол на мирный город, застыл тот, кого на протяжении последней сотни лет называли хозяином академии. Господин ректор и сам считал себя таковым, уверенно удерживая нити управления заведением, не брезгуя, впрочем, распространить свое влияния куда дальше стен академии — через учеников и их семьи.

За пятьдесят лет все владение было плотно окутано паутиной связей и знакомств, незримой для обычной стражи и слегка наивно выглядевшей в глазах секретных служб (сложно всерьез относиться к «тайному братству академии», которое самостоятельно публикует списки участников, существует вполне официально и никак не участвует в жизни владения). Тем не менее, инструмент влияния работал и был готов исполнить любое поручение наставника — добровольно, без оплаты и угроз.

Вся мудрость была в том, чтобы помнить учеников поименно, проявлять внимание к их судьбе и время от времени подталкивать к помощи друг другу. Неустроенные мгновенно находили себе место в жизни, рядовые маги занимали хорошие места, ну а самые сильные ученики… сильные становились еще сильнее, обретая верных и обязанных уже себе лично.

Другой гранью мудрости стала осторожность — даже пятидесяти лет было мало для создания чего-то действительно надежного, способного действовать масштабно, без страха перед гневом семи домов. Пока же ректор вел себя так, как от него ожидают — лавировал меж интересами аристократов, шел на уступки, когда его прижимали к стене, стараясь выглядеть хорошим администратором, но никак не политиком. Братством занимались совсем другие люди, внешне вовсе чужие ему лично — их-то и держали на карандаше службисты, игнорируя мага-медика.

Выбранная роль требовала от ректора незаурядного актерского мастерства — с выбранной маской приходилось жить и работать, ложиться и вставать, день за днем. Даже с собой наедине он продолжал спектакль, не полагаясь на занавешенные окна и знакомые стены. Слишком велика была награда, слишком близка она была, чтобы потерять все из-за неосторожного слова или жеста. Зато если все получится, многое во владении изменит своих хозяев.

Ректор подавил улыбку — возможный наблюдатель мог встревожиться, уловив на похмельном лице главы академии нетипичную эмоцию. Да, «маска» ректора уже который день находилась в запое, уничтожая дивный коньяк совершенно неприличными темпами. Обходился разгул не без тревожных последствий — второй день ректор чувствовал некоторую пустоту в груди, маятность внутри себя, опустошенность и слабость — организм настоятельно требовал в очередной раз приложиться к живительному напитку. Так и хотелось подойти к столу, выдвинуть верхний ящик и приложиться к початой бутылке, минуя стакан. Ректор помялся с ноги на ногу, с долей тревоги обдумывая появившуюся зависимость, но решил уступить новому пороку. Завязать можно будет и позже.

Рука уже вытягивала из деревянного ящичка приземистую бутылку с черно-серебряной этикеткой, как в дверь постучались. С печальным вздохом ректор прикрыл ящик, оправил одежду… Затем вновь открыл ящик, за секунду вывернул пробку, сделал большой глоток и вновь принял величественный и умудренный вид. По организму растекалась горячая волна, даруя любовь к окружающему миру и спокойствие разуму.

— Войдите!

В кабинет степенно, со свойственной высшей аристократией неторопливостью, вошли трое — две девушки в классических платьях, с юбками до самого пола, стелившиеся по паркету небольшой волной позади них, и молодой парень в стандартной форме академии. Ректор привычно бросил взгляд на браслеты и вовсе не удивился тусклому свету серебра. Пока юноша занимал кресло напротив стола, двое служащих при кабинете шустро и почти беззвучно поставили еще два кресла — по бокам и чуть позади юноши. Столь необычную конфигурацию, выдвигающую парня во главу клина, продиктовали сами гостьи.

— Моя госпожа в ярости. — Нейтрально произнес юноша, глядя ректору в глаза.

Глава академии бросил взгляд на девушек и отметил полную невозмутимость на их лицах. Он не слишком хорошо знал первый курс — общих занятий пока не было, а суета первых дней не позволила познакомиться поближе, так что «госпожу» придется угадывать. Девушки были одинаково хороши и одинаково красиво одеты. Впрочем, стандартный ритуал приветствия еще никто не отменял.