Читать книгу - "Сорные травы - Наталья Шнейдер"

Посмотрел на притихшую толпу:

– Латынь все знают?

Ответом – молчание.

– Нет? Удивительно. Тогда давайте разбираться, кому и что я должен. Первое, – я загнул палец. – Клятва говорит об обязательствах перед учителями, коллегами и учениками. Мне кажется, вы не относитесь ни к одной категории. Не так ли?

– Это не важно… – попробовала меня перебить женщина.

– Второе, – я демонстративно загнул еще один палец. – В клятве говорится, что я обязан лечить сообразно с моими силами и пониманием. Именно так все и было с вашими родными. Все силы и все знания мои коллеги приложили. Я тоже. Все без остатка.

Пресек попытку возразить взмахом руки:

– Третье. Клятва запрещает эвтаназию. Не наш случай, правда? Четвертое – отказ от абортивного пессария. Инструмент такой своеобразный – вы не видели, и ладушки. Пятое – клятва запрещает заводить романы с пациентами. Вроде замечен не был, не нарушал, не привлекался. Шестое, седьмое, восьмое: в клятве говорится о необходимости хранить врачебную тайну, жить без грехов, не заниматься лечением мочекаменной болезни. С последним не соглашусь – как раз дело хирурга.

Я подпер подбородок левой рукой, правой копаясь во внутренностях ящика стола.

– Но, самое главное, клятву Гиппократа я не давал. И никто из моих коллег. А вот клятву российского врача – да. И клятву эту я не нарушил ни разу. Так что мне не стыдно. Ни. За. Что, – четко выделяя слова, закончил я.

– Спасибо за лекцию, – недобро усмехнулась женщина. – Но нас это мало интересует. Вы не спасли наших родных. Вы обрекли на смерть наших кормильцев и детей. И потому вы должны нам денег.

Железная логика. Я наконец-то нащупал в ящике то, что искал.

– Доктор, не юли, – качнулся вперед Петро. – Давай полюбовно разойдемся. Твоя больница нам деньги. А мы тебя не тронем, даже в прокуратуру не обратимся. Лады?

– Нелады, – покачал я головой. – Никаких денег вы не получите. Ни от меня, ни от больницы, ни от одного медработника в этих стенах. Это мое последнее слово. Другого не будет.

– Ты чо, оборзел, сука? – Он потянулся, чтобы ухватить меня за халат, но уткнулся носом в то, что я вытащил из стола. Толпа синхронно качнулась назад – первые ряды разглядели, что у меня в руке. Серебристый пистолет смотрел прямо в лоб быдловатому мужичку. Я щелкнул предохранителем, затем плавно взвел курок.

Петро прохрипел:

– Эй, доктор, ты чего, б…?

– Что вы делаете? – завизжала женщина в офисном костюме. Около выхода тоже забубнили. Кто-то даже заблаговременно решил свалить.

– Что? – переспросил я, прицеливаясь пролетарию в переносицу. – Ко мне вваливается толпа незнакомых людей – шантажируют, угрожают. И я сейчас защищаю свою жизнь и честь врача заодно. Все просто.

– Тебя, б…, посадят, – неуверенно возразил Петро.

– Быть может. Но пока что выметайтесь, – я перевел прицел на грудную клетку. – Вон, я сказал!

– Он не посмеет! – пронзительно крикнула женщина. – Мужчины, что вы стоите?

– Вон!

– Зассышь, б…, – набычился Петро и сделал шаг ко мне.

– Зря, – и спустил курок.

Грохот упавшего тела удивил, наверное, коллег этажом ниже.

Мадам в офисном прикиде пронзительно завизжала. Авангардная дама повисла на своем кавалере, который еле держался на ногах под весом любимой туши. Остальные делегаты спешно выламывались через дверь.

Хоть бы не вынесли – мелькнула мысль. А то придется звать плотника.

Я любовно погладил пистолет. Достал из ящика пачку сигарет, вытянул одну и неспешно прикурил ее от длинного язычка пламени, вырвавшегося из дула. Курю редко, сейчас вообще никакого желания нет, но от небольшой театральщины отказаться не смог. Отличная штука – практически не отличимая от настоящего пистолета зажигалка. Вроде бы игрушка – а вон какой эффект. Обещал же показать этот подарок пациента Паше, да забыл. Хорошо, что сам вспомнил в нужный момент. Не дело – боевым оружием размахивать, а то и вправду натравят ментов.

Визг стих. Женщина испуганно смотрела на меня – я задумчиво раскуривал сигарету.

– Заберите тело, – приказал я. – И выметайтесь.

– Вы… вы…

– Я заведующий отделением. Считайте, что капитан этого корабля. И буду делать все, что нужно, для защиты отделения и сотрудников.

– Мы будем жаловаться…

Я прервал ее:

– Кому угодно, куда угодно и как угодно.

Обвел взглядом растерянную толпу и резко закончил:

– Пошли вон! Пока я настоящее оружие не достал.

Удивительно, но поверили. Через минуту никого в ординаторской не осталось. Даже тело боевого мужика, так и не очнувшегося от обморока, унесли. Н-да, правду говорят, чем крупнее жаба, тем громче квакает – но вот жабой от этого быть не перестает.

Чтобы чуть отвлечься, я включил телевизор. И сразу же пожалел об этом. По местному каналу гнали горячие новости. Первое что я увидел, это пылающее здание мэрии, несколько тел на мостовой, осколки стекла на тротуаре и одиноко лежащую омоновскую каску.

– …штурм мэрии. Силы ОМОНа оказались не готовы к нападению толпы. Ситуация обострилась после выступления врача-психиатра. Специалист объяснил, что сын мэра попал в аварию из-за тяжелой болезни. Но это нисколько не успокоило митингующих. Тогда администрация города дала приказ ОМОНу вытеснить людей с площади. Практически сразу в строй ОМОНа полетели бутылки и камни, а следом толпа просто смела барьер… – Журналистка запнулась. Похоже, девушка была на грани нервного срыва. – Это ужасно. Из окон администрации выбрасывали тела, затем здание подожгли. Врача забили ногами прямо на лестнице перед входом…

Я выключил зомбоящик и ухватился за телефон. Надо звонить Вадиму – надеюсь, это не он оказался на ступенях мэрии. А то вдруг хватило дурости все же поехать в пекло.

Деменко отозвался довольно быстро:

– Да, Иван.

– Ты где?

– В больнице, в терапии.

– Телевизор включи. Там такое…

– Уже. Смотрим минут десять – город свихнулся. Уже громят аптеки и магазины. Русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Похоже, «Лодибра» ищут.

– Спасибо ублюдкам из Минздрава, – зло прокомментировал я.

– Угу. Слышишь, у тебя машина на ходу?

– Да. А с твоей что?

– Да я на всяк случай на сервис ее сдал – пусть подтянут да проверят. Мало ли, куда валить придется.

– Сейчас-то тебе куда приспичило?

– Давний пациент обострение словил – жена его позвонила, слезно просила приехать. Да и он мужик хороший – надо помочь.