Читать книгу - "Что значит поцелуй? - Нина Роса"

Воспылав запретной страстью к Бормо, баронская дочка узнала, что муки ревности не чужды и ей. Она зорко следила за всеми девицами, посмевшими приблизиться к камердинеру его сиятельства менее чем на пистолетный выстрел. Тития открыла в себе талант к слежке и умение оставаться незамеченной. Та близость, которая внезапно образовалась между Бормо и Лукой, стала для ослепленной девицы неприятным сюрпризом. О том, что рядом с камердинером не Виола, а ее брат-близнец, ревнивица даже не подумала, тем более что раньше девушка ходила в одежде брата. То, что настоящая Виола теперь носила платья, заказанные маркизом, прошло мимо Титии, так как старшая ра Веллад, внезапно почувствовавшая вкус к уединению, больше не попадалась на глаза ревнивой леди.

Тития просто сходила с ума — теперь-то низкое положение Виолы было плюсом! Дочери барона не пристало заглядываться на слугу, пусть даже камердинера маркиза. Но сердцу-то не прикажешь! По этой причине Тития со всей новообретенной страстью примкнула к отцу, внезапно вздумавшему отомстить близнецам ра Веллад за все невзгоды, выпавшие на долю вдовствующей маркизы. Ею барон восхищался самым искренним образом — Белинда была диво как хороша собой, ее так и хотелось спрятать в карман от чужих похотливых глаз. Увы, жена барона и рядом не стояла с прелестью все еще молодой матушки Андэра Каларона.

Ах! Если бы только правила приличия не диктовали барону Синегаду сдержанную манеру поведения, уж он-то развернулся бы. Скромное состояние не позволяло мужчине устлать перед любимой путь редкостными цветами и драгоценностями, как то делал ее покойный муж, но спеть песнь под окном ее сиятельства барону было вполне по силам. Он даже попытался потренироваться, за что и был высмеян несносным мальчишкой ра Велладом. У зловредного Луки, по мнению барона, было слишком много свободного времени, позволявшего слоняться без дела по поместью. После испытанного конфуза лорд Синегад попытался пожаловаться на данное обстоятельство маркизу, но тот только отмахнулся от него. Поэтому обиженный пренебрежением хозяина барон Синегад стал действовать на свой манер: исподтишка вновь настраивать всех против близнецов.

Как известно, капля воды и камень точит, так и усилия Синегадов накалили и без того напряженную обстановку в «Оленьем бору». У маркиза Каларона с каждым днем крепло ощущение, что он вместе с агентами и гостями сидит на крышке порохового погреба. Возникновение искры, способной взорвать все к демонам, было делом времени и случая, на который маркиз уже чуть ли не молился. Только азарт ожидания и возможность разоблачить шпионов позволяли Беспокойному Бродяге отвлечься от адовой пропасти душевных переживаний, связанных с безответной любовью.

Первый признак готовой вот-вот разразиться катастрофы был замечен теми, кто меньше всего мог его распознать. Верный дворецкий и не менее верная, но теперь несколько рассеянная секретарь в очередной раз сцепились и почти ни обратили внимания на событие, которое в самом скором времени безвозвратно изменило судьбу всех обитателей и гостей «Оленьего бора».

Дело было в большой гостиной, где Джурс застал Дульку, лист за листом изводившую дорогую хозяйскую бумагу. Секретарь то что-то быстро писала, то не менее лихорадочно комкала написанное и бросала в корзину для испорченных бумаг.

— Так-так!.. — Дворецкий важно пару раз качнулся, перекатившись с пятки на носок. — Это что же за безобразие? Кто вам разрешил портить бумагу его сиятельства?

Эри Стиранн от испуга вскочила, постаравшись загородить собой последствия великой эпистолярной битвы.

— Я не делаю ничего, что могло бы навредить ее сиятельству!

— К вашему несчастью, у нас с вами разные сиятельства! Лорд Каларон вряд ли будет доволен, что особа, которую он вынужден принимать в своем доме, извела все запасы кальшторской бумаги!

— Ваше предположение, что лорд пожалеет несколько жалких листиков для своей матери — вдовствующей маркизы, просто оскорбительны!

— Только не говорите, что это ради маркизы вы тут с такой страстью что-то царапали! Ну же, покажите, что вы там писали!

— Как вы смеете! — Дулька взвизгнула и, ухватив корзину, принялась сгребать в нее все исписанные листы. — Тайна переписки неприкосновенна!

— Не тогда, когда направлена против хозяев!

— Вы меня оскорбляете!

— Вы давно напрашиваетесь на оскорбления! Только не говорите, что на собственное жалованье прикупили все эти… финтифлюшки!

— Что вы имеете в виду?!

Дворецкий с омерзением потыкал пальцем в направлении украшавшего платье кружева, подаренного Дульке тайным поклонником:

— Вот это! А еще вульгарные шпильки!

Эри Стиранн, словно защищая, невольно прикрыла рукой блестевшие в ее волосах посеребренные украшения, не заметив, что случайно смахнула на пол один из исписанных листов бумаги.

— Они не вульгарные! — От обиды на глазах у секретаря появились слезы. — Не-е с-с-сме-ейте!

Прижав к груди корзину с несостоявшимся письмом, старая дева выскочила из гостиной, оставив поле боя торжествующему победу дворецкому. Джурс был так доволен собой, что не обратил внимания на оброненный Дулькой листок. В отличие от того, кому недописанное послание пришлось весьма кстати.

Первым недописанное письмо эри Стиранн заприметил Куили, сыщик из Фардуба, нанятый Дулькой для присмотра за маркизом и все еще обретавшийся в поместье. Маркиз Каларон счел Куили полезным и привлек к наблюдению за невестами.

Чуть примятый листок лежал на полу в одной из ниш на подступах к «этажу невест». Обнаружить его Куили удалось по чистой случайности — он был вынужден спрятаться в этом укромном уголке, чтобы не попасться на глаза близнецам ра Веллад. Они больше не были для сыщика объектами, но он по-прежнему старался не мелькать перед их любопытными носами. С недавних пор это стало сложнее, поскольку близнецы, раньше почти всегда ходившие вместе, теперь все чаще появлялись поодиночке и в самых неожиданных местах.

Светлый листок в полумраке был хорошо заметен. Первым делом Куили подумал, что кто-то спрятал в условленном тайнике любовную записку, которая слетела на пол от его стремительного вторжения. В том, что послание именно любовного характера, сыщик убедился, ознакомившись с текстом. Имени адресата, как и подписи, не было. Текст выглядел весьма сумбурным. Сыщик удивился, что тот, кто оставил записку, даже не потрудился свернуть ее. Может, автора спугнули?

Задумавшись, он согнул листок пополам, да еще и провел по сгибу пальцами, приглаживая. Опомнившись, решил, что в том, что он немного поможет влюбленным, беды не будет. Наоборот, если записка связана с одной из опекаемых им девиц, то может сподвигнуть влюбленную леди наконец-то съехать из поместья, раз уж интерес к маркизу потерян. Для Куили это означало бы меньше работы.

Он пристроил послание понадежней и выскользнул из тайника, чтобы продолжить миссию. Об истинной подоплеке событий и охоте маркиза Каларона на шпионов сыщик не знал, впрочем, как и о том, что поместье наводнено агентами Тайной императорской службы. Один из таких агентов успел заметить мелькнувшую возле лестницы тень. Крадущаяся походка неизвестного ему не понравилась. Взбежав по ступеням, один из фальшивых слуг маркиза огляделся. Безусловно, кто бы то ни был — мужчина или женщина, агент не успел разглядеть, — его целью могла быть только потайная ниша за постаментом с огромной алтуветской вазой. Подобно Куили, агент скользнул в тайник, где и обнаружил злосчастное недописанное письмо Дульки.