Читать книгу - "Фехтмейстер - Владимир Свержин"

Сейчас, когда автомобиль мчат по дороге в Петроград, они не решались даже глянуть на своего патрона. Они не ведали, как ошеломленная святотатством императрица забилась в истерическом приступе, вопя что-то невразумительное. Как бросившиеся к Старцу лакеи разлетелись в стороны, точно бильярдные шары от умело пущенного битка, как вспыхнули длинными языками пламени и разом потухли свечи на праздничном столе, и двери распахивались сами собой под одним лишь взглядом стремительно уходящего Распутина.

«— Ты что ж такое вытворяешь, бес нечистый?! — про себя вопил Старец. — Ужо я тебя!

— Уймись! — резко отвечал Хаврес. — Будь это просто крест с золотом и каменьями, мне к нему приложиться было бы все равно что в кресле расположиться. Но тот, что тебе подсунули, — непростой. В нем шип от терний венца Христова. Я эту кровь за версту чую. Как по мне, так лучше уж в пламени гореть, чем к тому кресту прикасаться.

— А я так мыслю, что прикасаться лучше, чем гореть. Этак я по твоей милости благоволения царского лишусь, а заодно и свободы.

— Не тужи, пока я с тобой, — заверил Хаврес, — тебе ничего не угрожает.

— Как же?! — хмыкнул Распутин.

— Да так… — оборвал его демон и вдруг запнулся. — …Перстень Соломона вернулся в этот мир. Едем!

— Ну уж нет! — взбеленился Старец. — Не бывать по-твоему! Нынче у меня именины, гостей будет полон дом. Куда ж я поеду?

— Поворачивай! — взревел Хаврес.

— Ничуть не бывало! — в тон ему отвечал Распутин. — Я боле в то место ни ногой! Заклятый тот дом! Как есть, заклятый! А перстень твой я по-иному добуду. Коли из той продолбины, в какую я по твоей милости угодил, целым выйду, так у меня отменное соображение имеется».

* * *

— Последние новости! Последние новости! — неслось над улицей. Звонкий мальчишеский голос заглушал бряцание колокольчика и стук колес трамвая, неспешно ползущего по заснеженному Невскому проспекту.

— Отважная сестра милосердия спасает знамя полка и открывает тайные планы врага! — первому голосу вторил другой, столь же бойкий и юный.

С недавних пор молодые крестьянские парни, прибывшие в столицу в поисках хоть каких-то грошей, больше не бродили по городу с огромными газетными сумками. Они исчезли с улиц и площадей Петрограда, уступив место и медные бляхи совсем уж худосочным подросткам или же почти старикам. Черные бушлаты на вырост на щуплых юнцах смотрелись довольно комично, но самим себе эти мальчишки, зачастую кормильцы семей, казались весьма значительными. А потому и медная пластинка с надписью «Газетчик» на меховой шапке и бляха с номером и надписью «Агентство печати» на ремне сумки всегда были выдраены едва не до зеркального блеска.

— …Сразу два георгиевских креста для милосердной сестры Генриетты Сорокиной! — кричал под окнами голосистый юнец с башлыком поверх шапки, потрясая свежим номером «Нового времени».

«Ерунда какая-то, — под нос себе проговорил глава Военно-промышленного комитета, глядя сквозь украшенное изморозью стекло на горланящего подростка. — Сразу два креста. Придумают же!»

Он вернулся к письменному столу, где ждал правки текст речи, которую он собирался произнести сегодня в Думе. В дверь позвонили.

— Узнай, кто там! — досадливо бросил лакею глава комитета, поудобнее сжимая в пальцах вечное перо.

— Александр Иванович, вас, — донеслось из прихожей.

— Я занят, и нынче принимать не буду.

— Тут господа офицеры… — начал было лакей, но вдруг замолчал. Вслед за тем двери кабинета распахнулись, и в комнату вошел полковник с флигель-адъютантскими аксельбантами в сопровождении долговязого жандармского поручика.

— Гучков Александр Иванович, если не ошибаюсь?

— Он самый, — удивленно разглядывая вошедших, произнес глава Военно-промышленного комитета. — А вы, позвольте, кто? Чем, собственно, обязан?

— Полковник Лунев, начальник Особого контрразведывательного пункта. Вот мои документы. Нам с вами необходимо переговорить. По возможности приватно.

— Приватная беседа в присутствии жандарма — это что-то новенькое в методах политического сыска, — пробегая взглядом строки предъявленного документа, надменно усмехнулся бывший Председатель Государственной думы, герой Мукдена[13], Александр Иванович Гучков. — Если речь идет о моем аресте, будьте любезны действовать по закону. Во всех же прочих случаях мне не о чем с вами разговаривать. Извольте покинуть кабинет.

— Как скажете, — устало пожал плечами флигель-адъютант, продолжая сверлить надменного собеседника бесцеремонным взглядом холодных серых глаз. — Вот ордер на арест, а вот — на обыск. Вышеславцев, распорядитесь пригласить двух-трех дворников в качестве понятых.

— Уже-с, — бойко отрапортовал поручик. — Прикажете звать?

— Сделайте милость.

Поручик скрылся за дверью.

— Так вы решительно отказываетесь говорить со мной? — еще раз переспросил незваный гость.

— У вас на этот счет появились какие-то сомнения? — ледяным тоном ответствовал Гучков. — Быть может, скажете, отчего вдруг?

— Что ж, тогда все по форме. Итак, ордера вам предъявлены, как меня зовут, уже знаете. Предлагаю добровольно выдать улики, изобличающие вас в связи с агентурой австрийской разведки. В этом случае вам будет учтена явка с повинной.

— Что еще за нелепость? — побагровел Гучков. — Вы хоть представляете, с кем разговариваете?

— Очень хорошо представляю. Однако на сегодня это был последний ваш вопрос. Стало быть, добровольно сотрудничать вы не хотите. Что ж, это ваше право. Ответьте мне, Александр Иванович, есть ли в вашем кабинет сейф?

— Есть, — искоса глядя на входящих в кабинет дворников, кивнул Гучков. Те, почувствовав неприязненный взгляд барина, замерли у самого входа, стыдясь тулупов и столь неуместных на коврах и паркетах валенок с калошами. — И что ж с того? У меня имеется сейф фирмы «Лемке», однако должен вам заявить, что это не австрийская, а швейцарская фирма. Так что контрразведке абсолютно бессмысленно проявлять к нему интерес, — насмешливо продолжил глава Военно-промышленного комитета.

— Потрудитесь открыть сейф, — пропуская колкость мимо ушей, заявил Лунев.

Гучков еще раз метнул недовольный взгляд на понятых и, со вздохом подойдя к стене, отодвинул висящий портрет императора. За спиной монарха таилась массивная стальная дверца с двумя хитроумными прорезями для ключей и небольшим штурвалом кодового замка.

— Кроме вас есть ли у кого-нибудь ключи от сейфа?

— Нет, — резко ответил Гучков.

— Знает ли кто-нибудь код, блокирующий замки?