Читать книгу - "Железный сокол Гардарики - Владимир Свержин"

– Ну-у, ты-то золотарь известный! – не унимался Лис. – А только нам ни твоего, ни иного чьего добра не надо. Тебе нужно – сам и иди.

– Кабы я мог… – Клоачник махнул когтистой лапой. – А давайте так. Есть у меня картишки. Перекинемся. Ежели выиграете – отпущу подобру-поздорову, а проиграете – так вы мне ту вещицу сюда и доставите. Коли согласны, то давайте, а если нет, то к рассвету ваши ноги отнимутся и руки отсохнут.

– Во что играем? – нахмурился Лис.

– Есть такая заморская игра – Черный Яшка.

– Блэк Джек, – автоматически перевел я.

– Очко, по-нашему. А я все думал, откуда ж такое название! Вот оно, где собака порылась. Лады, очковытиратель, играем, – произнес Сергей, и я тут же почувствовал, как в руках снова начала пульсировать кровь.

– Только, чур, я сдаю.

– Ты тут не чуркай, – оскалился злобный нелюдь. – На вот, сдавай.

Если бы меня спросили, что сейчас произойдет, я мог бы предсказать дальнейшее развитие событий не хуже дельфийского оракула. Карты в руках у моего друга вытянулись длинной змеей, потом снова сложились в ровную колоду, та распалась на две половины, которые вновь срослись воедино. В институте с Сергеем обычно садились играть, либо надеясь заметить, когда он передергивает, либо полагая таким способом дать ему безвозвратный кредит. Одалживаться даже в самых безденежных ситуациях Лис не любил.

– Срезай. – Сергей протянул сопернику колоду, тот подцепил с десяток карт ногтем и сдвинул в сторону.

Колода в последний раз смешалась, и мой друг начал раздавать.

– Еще, – скомандовал отхожий местник, а затем вновь: – Еще. Хватит. Себе.

– Три карты! Три карты! – трагически взвыл мой напарник, отмеривая вышеуказанное число раскрашенных листов.

– Все путем, кэптэн. У него там шушвали на восемнадцать, – прости за каламбур, очков. Ну шо, вскрываемся? Тройка, семерка, ту… – Лис поперхнулся и поднес к глазам карту, не веря увиденному.

Хищного вида брюнетка в короне плотоядно усмехалась, глядя на него.

– У меня двадцать одно, – злорадно объявил нужничий. – Гляди-ка.

Сергей оторвал взгляд от пиковой красотки, но рассмотреть карт противника не успел. Какой-то сбрендивший петух, должно быть, увидевший во сне то, что мы сейчас видели наяву, заорал благим матом на своем петушином языке нечто такое, после чего все имевшиеся в округе куры снесли по красному от стыда яйцу. Дверь халабуды с грохотом захлопнулась, карты вылетели из растаявшей руки, и полночный ужас исчез, как не бывало.

– Я не понял, шо за петухи? До рассвета еще как до победы коммунизма – спать и спать. Во скотина, факир-надомник! Нажухать хотел. Я ж ему как честный человек восемнадцать сдал. А он: «двадцать одно, двадцать одно»…

Лис возмущенно тряс зажатыми в кулак собственными картами. Вместо пиковой дамы уже вполне явственно красовался бубновый туз.

– Спасибо, хоть карты остались, будет чем на привале заняться. С бешеной собаки хоть мыла кусок.

– Эй, – послышался рядом чей-то тоненький голос. – Быстрее идите сюда.

– Карт не отдам! – гордо заявил Лис. – Чур, чья потеря – моя находка.

– Идите-идите, неровен час, он опять появится.

Мы с Лисом начали вглядываться туда, откуда шел голос. На первый, впрочем, как и на второй взгляд, он раздавался из строения, именуемого в честь столицы Золотой Орды сараем.

– Ну шо, – Лис оценивающе поглядел на хранилище сельхозинвентаря, – сходим, может, еще коробку домино подкинут.

Вопреки моим ожиданиям дверь открылась без скрипа.

– Вот и аюшки, вот и славненько, – проговорил уже знакомый нам голосок. – Избавились от веритника.

– От кого? – переспросил я, оглядываясь на Сергея. Похоже, тот понимал не более моего.

– Веритник – это колдун такой. Силы необычайной. Чтоб таковым стать, нужно в ночь под Семин день прийти на перекресток шести дорог да принести в жертву черного петуха, коего надлежит стащить у попа, когда тот в церкви молитвы читает. А потом вдругоряд прийти, уже с овцой…

– Але, – перебил говорившего мой напарник. – Здесь, кажись, никто в эти самые веритники не мылится. Какого рожна ты все это рассказываешь? Хрен ли нам такая жизнь – сидеть в дерьме по уши и прихожан шугать.

– Тс-с, – послышался испуганный голосок. – Неровен час – услышит. Это же веритник.

– Да что ты все заладил: «веритник, веритник»? Сам-то ты кто?

Над дверью зажегся маленький огонек, едва заметное свечение.

– Домовой я местный.

– Погоди. – Я уставился на чуть видную в зыбком свете бородатую физиономию. – Так это ж ты меня к колдуну этому на встречу выманил!

– Я, – со вздохом сознался кроха. – А что мне делать-то было? У него силы ого-го сколько. Он же от самого мушиного царя мечен. На руке следок такой, навроде шрама…

– Вернись в семью! – прервал его Сергей. – Дались нам его шрамы.

– Мне от Бабы-Яги накрепко заповедано от всякого лиходейства вас оборонять да помогать, сколь возможно. А я вот…

– Толком говори, – попросил я.

– Веритник – он не из наших. Людской породы, – заверил домовой. – Как есть чужак. Уж полвека, поди, как помер, а все жив.

– Не вдуплил, – замотал головой Лис.

– Когда веритник с мушиным царем рядил-договаривался, сроку ему отпущено было шестьдесят годов, да еще шесть лет, а к ним еще шесть месяцев. Так он, покуда жив был, пятнадцать солнцеворотов всю округу в кулаке держал. Что я? Перед ним и леший шелохнуться не смел, и водяной бы не булькнул. А потом глянулась ему Кузнецова женка, захотел ее к себе присушить. Но та ни в какую. До того довел – руки на себя наложила. Так кузнец его железным ломом оглоушил, наковальню на шею обручем приковал, да в нужнике его и утопил. Но вот беда: утопить-то утопил, а срок веритнику не вышел. От сего дня ему аккурат шесть дней остается до того часа, как в пекло идти. А тут, на беду, этакая удача…

– В смысле, нашлось с кем в картишки перекинуться? – язвительно предположил Лис.

– Венец заветный – шапка Мономахова – почитай, самоходом прибыла. К тому венцу нежить со злым умыслом подойти не смеет. Так что, коли шапка при веритнике будет, глядишь, и черти по его душу не явятся.

Аргументация казалась мне странной, но, должно быть, у мертвого колдуна были свои резоны. Однако, стоило мне представить давешнее страшилище в мономаховом венце, как предательский комок подкатил к горлу так, что пришлось массировать грудину.

– И за что ж, спрашивается, нам такое доверие? – по достоинству оценив мои ощущения, поинтересовался Лис.

– Так ведь у нас всякому известно, что вы и с Бабой-Ягой дружбу водите, и с Бабаем. Вот он, поди, и решил, что коли не удастся вас зашептать, так и договориться можно – свои ж вроде как.