Читать книгу - "Капли дождя - Анна Платунова"

– Спи, моя девочка.

Он наклонился и коснулся моих губ целомудренным, нежным поцелуем, и я послушно закрыла глаза. Ал долго не ложился. Я видела, что он сидит за столом и что-то быстро пишет, наверняка составляет план занятий для своих бестолковых первокурсников. Он несколько раз перечеркивал написанное и начинал заново, но, видно, так и не закончил начатое: по его напряженным плечам я поняла, что он недоволен результатом. Аларис хотел скомкать лист, но передумал, кинул его в ящик стола и запер ящик на ключ.

А потом ушел в душ. Я позавидовала: у кураторов душ прямо в апартаментах, а не один на крыло. Я слышала отдаленный шум воды, хотела встать и присоединиться, но лень было покидать теплую постель.

Аларис лег рядом – старался не беспокоить, думая, что я уже сплю. Он вытянулся, заложив руки за голову, и размышлял о чем-то, глядя в потолок. Из-под опущенных век я любовалась его торсом, его упругими мышцами живота, его профилем. Какой он красивый!

– Ал, поцелуй меня! – то ли попросила, то ли потребовала я.

– Еще не спишь, маленькая?

Он хотел поцеловать меня в кончик носа, но я ухватила его за шею, притянула, заставляя поцеловать по-настоящему. Аларис, застигнутый врасплох, выдохнул мне в губы, застыл на мгновение, упираясь руками в подушку, застонал, отвечая на поцелуй. Так застонал, что я на секунду испугалась, подумав, что ему больно. Наши тела соприкасались тесно-тесно – единственной преградой стала ткань рубашки. Она мне мешала. Я хотела чувствовать его целиком, чувствовать кожей.

Я заерзала, избавляясь от одежды.

– Помоги, – зашептала, чуть не плача от невозможности ощутить его каждой клеточкой тела.

– Элиза… Не надо… Я не выдержу…

И снова поцелуи. Опьяняющие, сводящие с ума, его язык скользил у меня во рту, как если бы мы уже были едины… Я выгнулась дугой, неосознанно разводя колени, подчиняясь инстинкту. Я больше не в силах была сдерживать жар, сжигающий меня. И Ал… Он тоже больше не мог…

Мы застонали одновременно. Я вцепилась ему в плечи, задрожала, и он тут же остановился, покрывая мое лицо поцелуями, лаская, шепча что-то нежное, а потом начал двигаться очень медленно, и я постепенно снова открывалась навстречу.

Это было прекрасно. И страшно. И немного больно. Но все равно прекрасно. И я не жалела ни секунды, что пошла до конца.

– Я люблю тебя, – шептали его губы.

И каждое движение, каждый вздох, каждый поцелуй говорили то же самое: «Я люблю тебя, я бесконечно сильно тебя люблю».

* * *

Мы потом долго лежали обнявшись. На разговоры не осталось сил, да и так все было понятно без слов. Ал гладил мою руку и время от времени касался губами моих век и щек.

Было так хорошо, уютно, сладко. Но все же я нет-нет да поглядывала на окно, завешенное прозрачным тюлем, пытаясь разглядеть, произошли ли изменения. Ведь мы сделали все как нужно, и купол обязательно должен пасть. Но за окном разливалась ночная темнота, невозможно было что-либо разглядеть, и я позволила себе не волноваться до утра.

Я закрыла глаза и задремала, а потом вдруг почувствовала, что Аларис осторожно освободил свою руку и тихонько, стараясь не потревожить, поднялся.

– Ты куда? – встрепенулась я, почему-то испугавшись. – Не уходи, пожалуйста.

Аларис наклонился и легко, бережно поцеловал меня в губы.

– Я очень скоро вернусь, Элиза. А потом… У нас будет одно дело.

– Ночью?

Вместо ответа я получила еще один поцелуй, и Аларис ушел, оставив меня в полном недоумении. Он вроде бы не выглядел встревоженным, когда уходил, но вчера волновался, когда писал что-то… Кстати, где этот лист?

Сон как рукой сняло. Наверняка это всего лишь список нерадивых первокурсников, запустивших занятия, – как тут не переживать? Но теперь и я не успокоюсь, пока не увижу эти записи.

Ящик стола оказался заперт на ключ. А ключ? Я задумалась и вспомнила, что Ал положил его в карман, а теперь ушел в этих брюках. Я подергала ручку, но замок был крепким – он не поддастся, если я попытаюсь его выломать. Оставалось одно…

Любопытство всегда было моей слабой стороной, на какие только поступки оно не толкало меня прежде. Вот и стол в папином кабинете весьма недолго хранил секреты от любознательной девочки. Стыдно признаться, но я научилась вскрывать несложные замки обычной шпилькой. Правда, сколько ни заглядывала, в документах отца никогда не удавалось обнаружить ничего интересного: расписки, договора, записи по поводу снабжения отряда – скука!

Но сейчас, стоя у запертого на ключ ящика, я поняла, что мое умение наконец-то пригодится. Вот только… Где взять шпильку? Перед тем как отправиться в Академию, я подстригала волосы чуть ниже плеч и носила их распущенными или же забирала в пучок. И сейчас в прическе не было ни шпильки, ни заколки – ничего, что можно использовать.

Закусив губу, я зашарила руками по столу. Чувствовала себя ужасно, почти предательницей. Подглядывать за любимым, пытаться разузнать его тайны. Да что с тобой, Элиза? Лучше спроси его прямо – он ответит!

«Нет, не ответит!» – почему-то со всей ясностью поняла я. И он не стал бы запирать на ключ расписание занятий.

Под руку попался моток мягкой проволоки, которой сшивали бумаги. Если свернуть такую жгутиком, может получиться!

О, что я делаю! Пусть это будут просто документы, просто документы!.. Ал, прости меня…

Я почувствовала, как проволока подцепила механизм замка, потянула, но открыть ящик я не смогла – услышала, как поворачивается ручка двери. Я едва успела спрятать отмычку под стопку бумаг и юркнула в постель. Сердце бешено колотилось, я тяжело дышала и могла только надеяться, что Аларис ничего не заподозрит.

Ал сразу же подошел к постели и, как я ни старалась это скрыть, заметил мое состояние. К счастью, он неправильно истолковал его.

– О, Элиза…

Я видела, что он что-то положил на пол у кровати, но не успела рассмотреть что, а через мгновение я оказалась в его объятиях, на его коленях.

– Моя девочка, я здесь, с тобой…

Он решил, что я только сейчас осознала все, что произошло между нами, и поэтому так испугана.

– Ничего страшного… Ты ведь знаешь, как сильно я тебя люблю. Тебе… больно?

– Нет, Ал, нет… – Я прижалась к его груди, борясь со слезами.

Я стыдилась того, что шпионила за ним, того, что сую нос не в свое дело, но я просто кожей чувствовала, что мне нужно прочитать эту бумагу. Выходит, я не доверяю своему любимому?

Он чуть отстранился, чтобы посмотреть мне в лицо, заглянуть в глаза. Покачал головой, беспокоясь за меня.

– Такая бледная, моя родная… Какой я мерзавец…

– Нет, Ал! Все хорошо! Я люблю тебя!

Я не могла назвать истинную причину своей бледности, но поцелуями и ласками постаралась убедить Алариса в том, что никакой тени между нами не стоит.