Читать книгу - "Колесо страха (сборник) - Абрахам Грэйс Меррит"

Я был в древнем Исе.

Мираж вновь пошел рябью и развеялся. Туман покрыл Карнак. Я взглянул на циклопические стены, в которые били высокие волны. Они были невероятно толстыми и высокими, они врезались в тело моря, как нос какого-то странного каменного корабля, и снижались к мелководью, где волны прилива мягко ласкали песчаный пологий берег.

Я хорошо знал этот город. Красивый город. Храмы и дворцы из искусно отесанных камней, красные, оранжевые, голубые и зеленые крыши, блестящие деревянные постройки – все это так не походило на грубые дома моего племени. Дома окружали сады, где журчали фонтаны и распускались диковинные цветы. Город раскинулся между стенами, сдерживавшими напор волн, и сушей, точно гигантский корабль на пристани: город – на палубе, а стены – фальшборты. Его построили на полуострове, выдававшемся в море. Волны всегда стремились проникнуть сюда, но их останавливали огромные стены. И колдовство Иса. Из города вела широкая дорога, она тянулась по песчаному берегу к суше, прямо в злое сердце мегалитов – туда, где моих соплеменников приносили в жертву.

Но Ис построил не мой народ. И не он возвел каменные глыбы Карнака. Наши бабки говорили, что их бабки рассказывали им, будто давным-давно люди, построившие Ис, приплыли на кораблях странной формы, высадились на полуострове и осели там, поработив наш народ. Они захватили Карнак, и темные ритуалы пустили корни, а из них произросли побеги неименуемого зла. Я прибыл в Ис, чтобы обрубить эти побеги. И если бы я остался после этого в живых, то всадил бы свой топор в самый корень зла.

Я пылал ненавистью к жителям Иса, чародеям и чародейкам, и лелеял план, как уничтожить их раз и навсегда, покончить с ужасающими ритуалами Алькараза и изгнать из храма то зло, что по призыву Дахут и жрецов Иса навлекло смерть и муки на мой народ. Все это я понял сразу же, в один момент, пока был владыкой Карнака и одновременно Аланом Каранаком, который угодил в сети мадемуазель де Керадель и видел то, что она показывала ему. Алан Каранак знал это, но владыке Карнака то было неведомо.

Я слышал легкий перезвон струн лютни, слышал смех, подобный шелесту волн, и голос – голос Дахут!

– Владыка Карнака, закат скрывает твои земли. Неужто ты не вдосталь нагляделся на море, любимый? Его объятия холодны, а мои горячи.

Я отвернулся от окна, и на мгновение древний Карнак и древний Ис показались причудливым сновидением. Ведь я все еще был в том же доме, из которого, как мне казалось, меня вынес танец теней. Это была та же комната, восьмиугольная, освещенная розовым светом, с драпировками на стенах, на которых извивались зеленые тени, – а передо мной на низком табурете сидела Дахут с лютней в руках, облаченная в те же одежды зеленого цвета моря, и волосы ниспадали ей на грудь.

– Вы и вправду ведьма, Дахут, – сказал я. – Я опять угодил в вашу ловушку.

Я отвернулся и снова взглянул на знакомые огни Нью-Йорка.

Но нет. Я не сказал этого и не сделал. Я понял, что иду прямо к ней, и вместо слов, которые собирался сказать, услышал другие, доносящиеся из моего рта:

– Ты дитя моря, Дахут… И если твои объятия горячи, то сердце твое не ведает жалости.

И вдруг я понял, что – сон ли, иллюзия ли – это был Ис, и, хотя частично я все еще был Аланом Каранаком, но смотрел глазами, слышал ушами и жил в теле владыки Карнака. Я не мог управлять им, а он не знал о моем присутствии. Мне же оставалось лишь наблюдать за его действиями. Я словно был актером, который смотрит на самого себя в спектакле, – только я не знал ни сцен, ни реплик. Очень странное состояние. Я подумал, что Дахут либо воспользовалась постгипнотическим внушением, применив ко мне гипноз ранее, либо вообще погрузила меня в транс прямо сейчас. Я почувствовал легкое разочарование. Но в тот же миг – со скоростью космической ракеты – эта мысль, пробившись на поверхность сознания, покинула мою голову.

Дахут взглянула на меня и расплела ниспадавшие косы – при этом глаза ее были полны слез.

– Многие женщины проливали слезы, – холодно сказал я, – по мужчинам, которых ты убила, Дахут.

– С тех пор как месяц назад ты прибыл в Ис из Карнака, я не знала покоя, – прошептала она. – Пламя снедает мое сердце. Что мне и что тебе до любовников, бывших раньше, ведь, пока ты не явился, я не знала любви? Я более не убиваю – я изгнала свои тени.

Я мрачно спросил:

– Но что, если они не желают быть изгнанными?

Она отбросила волосы за плечи, внимательно глядя на меня.

– Что ты имеешь в виду?

– У меня есть слуги, – ответил я. – Я обучаю их, чтобы они служили только мне, не признавая иных господ. Я кормлю их и даю им кров. И затем я прогоняю их – перестаю кормить, лишаю крыши над головой. Что будут делать мои голодные бездомные слуги, Дахут?

– Хочешь сказать, что мои тени могут восстать против меня? – спросила она недоверчиво.

Женщина рассмеялась, но затем ее глаза сузились.

– И все же в твоих словах что-то есть. А то, что я сотворила, могу и отменить.

Мне показалось, что по комнате пронесся вздох, что на мгновение драпировки на стенах затрепетали. Даже если это и было на самом деле, Дахут не обратила на это никакого внимания.

– В конце концов, они меня не любят – мои тени, – задумчиво произнесла она. – Они делают то, что я прикажу, но не любят меня… свою создательницу. Нет!

Я, Алан Каранак, лишь улыбнулся, но затем понял, что другой я, тот, который был владыкой Карнака, воспринимал эти тени всерьез… как и Дик!

Она встала, обвила мою шею белыми руками, и ее аромат, подобный аромату таинственных морских цветов, окутал меня. Ее прикосновение заставило мое тело воспылать страстью.

– Возлюбленный мой, ты избавил мое сердце от иной любви, – томно сказала она. – Ты пробудил меня для любви… Почему ты не любишь меня?

– Я люблю тебя, Дахут, – твердо ответил я. – Но я не верю тебе. Как я могу быть уверен в том, что твоя любовь долговечна? Что я не стану тенью, когда наскучу тебе, как стали ими другие твои любовники?

– Я же сказала тебе, – прошептала Дахут, потянувшись ко мне губами, – я не любила никого.

– Одну ты любила, – ответил я.

Она отстранилась, посмотрела на меня, сверкнув глазами.

– Ты говоришь о ребенке. Ты ревнуешь, Ален, – а значит, любишь меня! Я отошлю девочку прочь. Нет – если ты хочешь того, я убью ее.

В этот миг я почувствовал, как холодная ярость прогнала страсть, которую я питал к этой женщине, ценившей жизнь столь низко: она готова была убить собственную дочь. Ах, даже в Карнаке это не было секретом. Я видел маленькую Дахут, с белоснежной кожей, фиолетовыми глазами и лунным светом, струящимся по венам, – с первого взгляда становилось понятно, кто породил ее на свет, даже пусть собственная мать и отреклась от нее. Но я справился со вспышкой ярости – я знал, что она такова, и это лишь больше укрепило меня в уверенности.