Читать книгу - "С.Х.В.А.Т.К.А. - Андрей Левицкий"

— Какая ещё тварь? — заволновался Жердь, когда-то подвергшийся нападению роя мутировавших местных ос и с тех пор нервно переносивший летающих насекомых.

— Такая вроде тонкая, как иголка… э…

— Иголка? — повторил Филин.

Они разом подняли стволы, и тут Шульга с носа крикнул:

— Ложись!

Лодка достигла большой заводи — целого озера посреди водного лабиринта. Соснодуб высился прямо за ним. Из воды торчали островки необычной конической формы… то есть шалаши, как тут же стало понятно. Вернее, островки тоже были — вроде того, в который чуть не воткнулась лодка, из веток и всякой гнили, — а над ними стояли тростниковые шалаши. Они казались лохматыми из-за торчащих во все стороны листьев, мелких веточек и стеблей. Между жилищами было даже подобие мостков — вязанки влажного хвороста, сложенные длинными рядами. Наверное, под ними в дно уходили колья, на верхние концы которых вязанки были насажены, поэтому они и не уплывали.

Все повалились на дно лодки, которую течение потащило через озеро. С тонким жужжанием низко над ней пролетело ещё одно «насекомое», а потом и третье впилось в борт. Тимур, не разгибаясь, осторожно вытащил длинную колючку с утолщением на одном конце, оглядел и вручил протянувшему руку Боцману, который после короткого осмотра передал колючку главарю.

— Может, они ядовитые, — сказал Тимур.

— А кто стрелял? — шепотом спросил Боцман и повысил голос: — Все на месте, не высовываться!

— Не знаю. Но похоже…

— Эй, вижу одного! — гаркнул Жердь. Невзирая на приказ, он приподнялся. Да ещё и занёс руку с бутылкой — но не той, из которой недавно бил фейерверк искр, поменьше и пузатой, — а другой поднял зажигалку.

— Вон он, крысёныш мелкий!

— Какой крысёныш? Не вздумай кидать! — заорал Боцман, но было поздно.

Щёлкнула зажигалка, заткнутая в горлышко тряпка вспыхнула, и Жердь метнул бутылку.

Большинство шалашей казались пустыми, но на пороге одного, свесив в воду кривые ноги, сидел бюрер в набедренной повязке из грязных тряпок, и в руке его была длинная трубка из тростника, конец которой он поднёс ко рту.

Четвертая стрелка вонзилась в приклад дробовика, который Филин поднял перед собой, защищаясь. Бутылка, кувыркаясь, полетела к бюреру и на середине пути будто напоролась на невидимую стену. Зигзагом она рванулась в сторону, затем как бумеранг устремилась обратно в лодку, но не долетела — взорвалась в воздухе.

Огненный дождь просыпался на воду. Каждая капля, каждый гудящий комок огня, падая в озеро, не гас, а расплывался маслянистой лужицей, на поверхности которой шипело пламя.

Отбив летящую бутылку усилием своей мутантской воли, бюрер вскочил и попятился в глубь шалаша.

А из других начали высовываться головы самок и детёнышей. Ни одного самца, кроме стрелка… Это что, гарем у него такой? Или он охранник?

Додумать Тимур не успел, потому что Боцман крикнул: «Огонь!», и озеро огласилось выстрелами.

Течение уже несло лодку между крайними шалашами. Автоматная очередь скосила самку с мелким детёнышем на руках, пистолет Гадюки проделал пару дырок в груди другой. Со всех сторон в людей полетели мокрые ветки, обломки тростника и даже водяные хлопья: отрываясь от поверхности озера, они гротескно взлетали в воздух, подобно прозрачно-серебристым снежкам, ударялись в борта и с хлопками лопались, обдавая всё вокруг брызгами.

Посудина вплыла в залитую огненным дождём область, прорезая носом горящие лужи. Между ними показалась голова бюрера-подростка с ножом в зубах. Клинок был проеден ржой до крошащихся дыр. Мутант-тинейджер до пояса выскочил из воды, но Машка, выдрав обломок весла из рук Растафарыча, врезала ему лопастью по башке и отправила обратно.

Маслянистые пятна горели со всех сторон, от них поднимался сизый дымок с запахом керосина. Большой клубок веток, упав откуда-то с неба, будто сам собой нахлобучился на голову Жердя, который заорал и стал слепо шарить вокруг. Тонкий стебель молодого тростника едва не воткнулся в глаз дёрнувшегося Тимура и до крови поцарапал щеку. Жахнул обрез, дробь срубила ближайший шалаш вместе со стоящим у входа бюрером с духовой трубкой в руке. В другой он держал кривую деревянную дуду и, пуча волосатые щеки, дул в неё, издавая пронзительные скрипучие звуки.

Бюрер упал, и Тимур, догадавшись, в чём дело, крикнул:

— Это был часовой! Сейчас остальные появятся! Индеец, греби!

Растафарыч потянул из рук Маши весло, а она, подавшись к нему, прошептала:

— Прыгай!

— Что? — не понял он.

— Прыгай сейчас!

Но Гадюка, хоть и палил во все стороны, внимательно следил за пленниками. Увидев, как Вояка что-то шепчет, бандит ударил её рукоятью пистолета по затылку.

— Сидеть! — прошипел он.

— Ах ты, гад ползучий! — завопила Маша, поворачиваясь.

— Не бей её! — крикнул Растафарыч и сжал кулаки, подавшись к бандиту.

Тот врезал ему костяшками под дых, пригнулся — лопасть весла пронеслась над головой, зацепив темя. Гадюка упал на дно, Машка вскочила, отшвырнув весло, крикнула: «За мной!» — и сиганула через борт.

Растафарыч с Гадюкой вскочили. Пленник занёс ногу, чтобы шагнуть следом за девушкой, но ему в лоб врезался запущенный бюрерами большой ком грязи, опрокинул на спину, залепив лицо.

— Гадюка, назад! — крикнул Боцман, хватая весло. Не слушая, тот бросил пистолет, сунул нож в зубы и прыгнул за Воякой.

Лодка вырвалась из усеянного огненными пятнами участка на край озера, от которого к соснодубу вела протока. В магазине Боцмана закончились патроны; запасного не было, и ему пришлось перезаряжать, доставая патроны из подсумка. Филин, зарядив обрез, направил его на Тимура. Освободившийся от веток Жердь палил с кормы из пистолета и всё вопил:

— Гадюка! Гадюка!

Быстрое течение несло лодку к протоке, сзади летели ветки, комья грязи и водяные хлопья, но их стало меньше — бандиты выкосили значительную часть самок и детёнышей.

Растафарыч сел на дне лодки, протирая глаза кулаками. Боцман, напихав полный магазин патронов и вставив его в автомат, таращил глаза, но не видел среди огненных пятен позади двух человеческих голов.

— Командир! — позвал он.

Филин посмотрел за корму, потом в сторону носа. До соснодуба оставалось всего ничего.

А из боковой протоки кто-то вплывал в озеро.

— Дальше, — приказал Филин. Боцман заорал на пленника:

— Греби!

— Надо забрать Машу! — крикнул Растафарыч.

— Греби, сказано!

— Пошёл ты, мазафака штопаная! — Растафарыч приподнялся, чтобы прыгнуть за борт.

— Жердь! — приказал Боцман.

— Слушать старших! — визгливо крикнул Жердь и набросился на пленника. Тот отбил один удар, заехал бандиту локтем в грудь, но, получив рукоятью пистолета между глаз, свалился на дно. Жердь принялся пинать его, выкрикивая несвязные угрозы, и бил бы долго, если бы лодка не закачалась, вплыв в протоку, где течение стало ещё сильнее, и бандит едва не выпал за борт.