Читать книгу - "Перехлестье - Алена Алексина"

— Заренка! — Йен подхватил ее на руки, дотронулся губами до потного лба. Ледяной.

— Дышать…не…могу… — кое–как выдохнула девушка, отчаянно стуча зубами. — Что…это…

Она пыталась совладать с собой, посмотреть на мужа, но тело не подчинялось. Грехобор прижал жену к себе и заглянул в незрячие глаза. Вздрогнул, быстро огляделся и тут же, не раздумывая, вышел со своей ношей на задний двор. Он только–только пнул ногой дверь, как над головой раздался оглушительный раскат грома. Черные набрякшие тучи рассекла длинная кривая молния. В лицо ударил резкий порыв ветра. И небо обрушилось на землю потоками ливня.

Стихия рвалась и ревела, швыряла в лицо пригоршни воды, хлестала по щекам и плечам, заливала глаза, неслась ревущей рекой с крыш, устремлялась ручьями по земле. Йен стоял в непроницаемой стене воды, по–прежнему держа жену на руках. Мокрые волосы облепили лицо, одежда насквозь промокла, но маг этого словно не замечал, он крепко прижимал к себе дрожащее тело, подставляя его хлещущим струям дождя.

Василиса уткнулась лбом в теплое плечо и судорожно вдыхала свежий воздух. Обрушившийся на нее ливень унял неистовую дрожь, изгнал из тела холод, вода словно смывала боль и слабость, согревала, возвращала силы, дарила способность дышать, возвращала к жизни.

Мягкая рука, до того бессильно висящая, обвила Грехобора за шею. Девушка теснее прижалась к мужу, словно впитывая его силу. Они стояли долго. Дождь все лил и лил, но, даже несмотря на сполохи молний, продолжавших рвать небо, он затих. Сейчас это был просто сильный ливень уже мало похожий на водопад. Василиса, наконец, совладала с собой и смущенно попросила:

— Поставь, я тяжелая.

Йен подчинился, но, опустив жену на землю, тут же развернул лицом к себе, и, гневно встряхнул:

— Зачем ты прикасалась к Повитухе?

Василиса струхнула. Самым бесславным образом. В голосе и взгляде мага было что–то такое… несвойственное ему прежде — жесткость, требовательность. Девушке стало страшно. Не по себе. И она уставилась под ноги, стараясь не встречаться с мужем взглядом. Поняв, что вот так сразу ответа от нее не добьешься, Грехобор слегка подтолкнул жену, вынуждая зайти под широкий навес, где у рачительного Багоя прятались узкий верстак и кое–какой нехитрый инструмент.

— Зачем? — повторил мужчина.

Лиска с тоской подумала о том, что, похоже, придется–таки ответить, иначе между ними разгорится первый семейный скандал. А ей совсем–совсем не хотелось скандалов. Ей было горько. И не хотелось передавать мужу суть их с Повитухой отвратительного диалога.

— Василиса! — впервые в его голосе прозвучали властные нотки.

Стряпуха вздрогнула. Вот уж не думала, что ее мягкий, тихий, постоянно сомневающийся в себе Йен может говорить таким тоном. По коже побежали мурашки. А такой ли он тихий? И вообще, ее ли он? Внезапно Василисе захотелось исчезнуть. Подальше. Желательно, на другой материк… но сильные руки держали крепко, поэтому девушка не нашла ничего лучше, как спрятать голову… под мышку Грехобору. И оттуда уже пробормотать ответ.

Ужасно хотелось разреветься. Ну вот, что она за человек–косяк?

— Ты… что? — Грехобор бережно отстранил жену от себя, чтобы заглянуть в глаза. Но это оказалось проблематично, потому что Лиска упрямо смотрела под ноги. Наконец, страдальчески вздохнула и раздельно повторила:

— Я. Ей. Угрожала.

— Угрожала? — ему показалось — ослышался. — Ты? Угрожала? Ей?

Василиса всплеснула руками, досадуя на то, что в мужья ей достался такой тугодум.

— Она пришла, и начала… и любить–то тебя не за что, разве только из жалости, и зачем ты мне такой сдался, да ничего в тебе особенного, да на что я могла позариться…

В голосе девушки звенел нарастающий гнев.

— Она такое сказала? — перебил ее Грехобор, опуская руки и делая шаг назад.

Жена, наконец, вскинула на него гневные глаза:

— Нет… Это говорила я. Потому что именно это она хотела услышать. А Повитуха твоя стояла и согласно кивала на каждое слово! — Василиса совсем раздраконилась. — Ей–богу, Йен! Еще раз ее увижу, просто все патлы повыдергиваю! Неужто и ты уверен, что я с тобой, ну… В общем, только потому осталась на ночь, что перебрала Багоевой наливки. Я похожа на такую? Нет, ты скажи! Похожа?

Она наступала на мужа, тыча пальцем ему в грудь:

— Если бы ты мне был не нужен, я бы устроила такой ор, что тут все стекла бы повылетали. Я никогда, слышишь, никогда не осталась бы с мужчиной только потому, что меня вдруг потянуло к плотским радостям! Ну и… разозлилась я, — виновато заключила девушка. — Разозлилась и встряхнула ее немного. А что, она уже нажаловалась?

И Лиска виновато посмотрела на мага, взирающего на нее полными удивления и недоверия глазами.

— Нет… — он попытался подобрать слова, чтобы не испугать жену. — Но… тебе стало плохо именно из–за того, что ты ее "немного встряхнула".

— Да–а–а? — она встрепенулась, поняв, что ругать за самоуправство, похоже, не будут.

— Василиса, — глубокий вздох. — Ты совсем ничего не знаешь о магах?

Отрицательное покачивание головой в ответ.

Грехобор снова вздохнул и принялся объяснять:

— Повитуха очень сильная магесса. Ее сила передается через прикосновение — может облегчать боль, лечить, — но действует так только на рожающих женщин. Дело в том, что ребенок, он безгрешен и его светлая душа создает… преграду для всего злого, что может случиться с будущей матерью. Сглаз, порча, болезни, магия — все это беременную женщину обходит стороной. И именно это позволяет Повитухе без последствий прикоснуться к роженице. В противном случае, злая сила начинает иссушать женщину, подпитывая Повитуху, делая ее сильнее. Но при этом душа магессы чернеет. А если она почернеет — не будет больше Повитухи.

— А…

— Появится Дева Мораки, — Грехобор убрал со лба мокрые волосы. — Это редкие магессы. Их за долгие сотни лет было не больше десятка, и они внушают ужас даже нам. Дева Мораки теряет рассудок. Ее целью становится насыщение — она вновь и вновь иссушает. Людей, магов, кого угодно. Морака — богиня — создала первую Деву просто ради шутки.

— Ничего себе, шуточки! — тут же возмутилась Василиса. — да у вас тут все… через… через… задний двор!

— Морака жестокая богиня. Поэтому Повитухи боятся прикосновений людей, а тут ты… Потрясти ее захотела… — мужчина неверяще усмехнулся. — Да она теперь к тебе близко не подойдет. Хорошо еще, дождь шел, а если бы нет? Ты бы погибла, понимаешь?

Он сжал ее лицо в своих изувеченных ладонях, жадно вглядываясь, ища отголоски страха в глубине зрачков. Но там не было страха. Только любопытство.

— Как так?

Вот, что за женщина?

— Лишь живая, текучая вода, может устранить последствия магии. Река, ручей, дождь. Вода очищает, смывает боль и скверну. Но только, если она живая. Вода из колодца, постоявшая в ведре даже полчаса — уже не поможет. Эта вода — мертвая. Не трогай больше магов, Василиса.