Читать книгу - "Чужак. Книга 1: Пепел империи - Алекс Север"

Талиан подошёл сзади, поправляя перчатку.

— У тебя месяц, Кай. Ни днём больше. Если ты не вернёшься — Вайта казнят. Королева не любит ждать.

Я вздохнул и посмотрел на него с решимостью.

— Тогда не буду терять времени.

На выходе из города, на тренировочной площадке, я мельком заметил знакомую фигуру — тот самый скели, с которым мы только что били друг друга до крови. Он отжимался под пристальным взором того самого серебряного командира, лицо и броня которого запомнились мне надолго.

Наши взгляды встретились.

Он — ни слова. Только короткое, еле заметное подмигивание. Улыбка без улыбки.

Я не ответил — просто кивнул. Но внутри стало тепло. Может быть, именно так начинается настоящая мужская дружба. Через боль, через бой. Через удары, что сближают крепче, чем сотня разговоров.

Я усмехнулся, чуть подстегнул Мрака и выехал за ворота.

Вперёд. К пещере. К неизвестному.

Глава 17. Новая цель

С того момента, как я покинул город скели, дни потянулись серой нитью, растворяясь один в другом, как струи дыма, что поднимаются над костром. Я ехал сначала по широким равнинам, где ветер свободно гулял среди высоких трав, пряча в себе запах дикой мяты и чего-то прелого, будто сырой земли. Потом были редкие рощи, а затем тянущиеся до горизонта поля, когда-то, возможно, обработанные человеческими руками. Сейчас заросшие, как заброшенные мечты. Местами попадались и горы не такие уж и высокие, но достаточно суровые, чтобы заставить меня пыхтеть, когда я поднимался по склонам, ведя лошадь за повод.

Мрак, оказался терпеливым. Но мы ладили. Я делил с ним пищу, чесал за ухом, когда мы останавливались на привал. Иногда ловил на себе его тёмный, чуть-чуть насмешливый взгляд, как будто он знал обо мне больше, чем я сам.

Ночи были самыми тяжёлыми. Пустые, звёздные, пронзительно тихие. Я лежал, завернувшись в плащ, вглядывался в небо и вспоминал… Вспоминал бункер. Тот металлический саркофаг под землёй, где я услышал о надвигающемся конце. О том, что мир может исчезнуть. Не от голода, не от мечей, не от болезней, — а просто… исчезнуть из-за своих же ошибок.

Я не знал, как с этим справляться. Что с этим делать. Только одна мысль билась в голове, как заблудившаяся птица, это то, что нужно двигаться вперёд. Пока есть путь — иди. Пока бьётся сердце — дерись. Пока дышишь — живи.

В те ночи я часто листал журнал. Тот самый, что забрал из бункера — система настояла. Говорила, что в нём важные данные.

Почерк был небрежный, но разборчивый. Где-то между строк — следы отчаяния, где-то — злость, где-то — надежда. Этот человек, оставивший записи, был учёным. Или инженером. Он знал гораздо больше, чем мог вместить мой разум, воспитанный в приюте, рудниках и редких книгах что удавалось найти.

На одной странице я наткнулся на странную заметку «Магические кристаллы подвержены регенерации при воздействии прямого солнечного света в течение от трёх до восьми месяцев, в зависимости от концентрации потока. В условиях поверхности способны восстанавливаться до 60% начальной ёмкости.»

Я перечитал её раз десять. Кристаллы… восстанавливаются? Сами? От солнца?

Это было безумием. Или чудом.

Я знал, что такое кристаллы. Жил среди них. Добывал. Видел, как быстро они теряют силу. Но чтобы... восстанавливаться? Это могло изменить всё. Всё. Если бы только… если бы это было правдой.

И была ещё одна строчка, почти невидимая на полях.

«Энергия солнца — самый мощный источник. И самый недооценённый. Почему мы забыли о нём?»

Я не знал, что такое «солнечные батареи». Он часто упоминал их в других записях. Какие-то панели, устройства, что превращали свет в силу. Люди прошлого, те, кто жил до Разлома, владели искусством преобразования. Не магии — но почти. Технологии. Я никогда не понимал, почему им стало этого мало. Почему они полезли глубже, копать в самое сердце мира, вырывать кристаллы, рвать землю — будто сама планета была их игрушкой. Или врагом.

Они хотели большего. И получили Разлом.

Мир в обмен на энергию.

Я вздохнул. Закрыл журнал и прислонился спиной к дереву. Где-то вдалеке, за туманной полосой горизонта, чернели развалины. Когда-то это был город. Люди там жили, любили, спорили, строили. Теперь… только ветер и камень.

Иногда я видел города на расстоянии — силуэты на фоне заката. Сломанные башни, рухнувшие мосты, тени того, что когда-то сияло. Они напоминали мне о том, кем были мы. И о том, кем могли бы быть.

На седьмой день пути лес стал гуще. Деревья тянулись к небу, как если бы хотели скрыть его от моих глаз. Воздух здесь был сырым, насыщенным ароматами мха, хвои и прелой листвы. Птицы пели. Звук живой, настоящий, в отличие от мертвенной тишины руин.

Я ехал неспешно. Конь шёл уверенно, ступая мягко. Но что-то в воздухе изменилось.

Я остановился.

Шорох. Глухой. Будто кто-то прошёл по траве.

Я спрыгнул с лошади. Привязал повод к стволу дерева. Затем медленно, шаг за шагом, стал продвигаться вперёд, стараясь не шелохнуть ни одного листа.

Звук повторился.

Я пригнулся. Переполз за куст. И, наконец, выглянул.

На небольшой поляне кто-то разбивал лагерь. Я насчитал человек семь. Не федераты. Не скели. Обычные люди. Один разводил костёр, двое возились с палаткой, кто-то собирал дрова. Женщина в потрёпанной одежде чистила рыбу. И… ребёнок. Маленькая девочка. Она сидела на коряге и болтала ногами, напевая себе под нос.

Сердце сжалось. Я не видел людей… ну в плане тех что жили за стенами королевства… с тех пор, как сбежал из столицы. Они были другими. И всё же — такими знакомыми.

Я уже собрался осторожно обойти поляну стороной, как девочка повернула голову. Прямо на меня. Глаза её расширились.

— аааа! — закричала она. Голос тонкий, как звон колокольчика. — Там кто-то есть!

Всё произошло за мгновение. Мужчины подскочили, выхватывая ножи, копья, кто-то взял арбалет. Я выпрямился и шагнул вперёд, подняв руки.

— Стойте! Я не враг! Не нападаю! Просто прохожу мимо!

— Кто ты?! — закричал один из них, высокий, с чёрной бородой и шрамом на щеке.

— Путник, — ответил я. — Один. Без оружия наготове, только на поясе. Просто услышал шум… хотел убедиться, что вы не монстры.

— Ага, думаешь мы поверим?! — рявкнул другой.

Копья приблизились. Я стоял, не шелохнувшись. Только глаза мои бегали по лицам. Уставшие. Напряжённые. Не злобные — скорее, напуганые.

— Если бы хотел