Читать книгу - "Мефодий Буслаев. Маг полуночи - Дмитрий Емец"

Даф почудилось, словно по спине у неепробежала холодная липкая мышь. А что, если она вправду подбросила шкатулкуТроилу, когда проходила мимо его кабинета? Все не просто сходится, а чудовищносходится! Проклятая руна Хрюнелона! Дафне стало мерзко. Она ощутила себя непросто грязной, а ужасно грязной. Два златокрылых, теперь Троил – да что же онавообще за существо такое, что всем несет опасность и скорбь?

Не думая, зачем она это делает, Дафна вытянулаиз рюкзака флейту. Это произошло само собой. Ей захотелось вдруг исполнитьчто-то грустное. Барон мрака сделал неуловимое движение ладонью. Флейтапокатилась по полу.

– Ты что? Ты соображаешь, чтоделаешь? – мрачно спросил Арей.

– Я… да ничего, просто поигратьхотела! – испуганно сказала Дафна.

– Не стоит. Утешься каким-нибудь другимспособом, – предложил Арей. – Вытаскивать флейту в присутствиистражей мрака так же опасно, как играть с пистолетом-зажигалкой в присутствиипьяных офицеров спецназа. В другой раз я просто могу снести тебе голову и лишьпотом пойму, что был не прав. Но мои угрызения совести тебе уже не помогут.Понимаешь?

– Ага, – кивнула Дафна, взглядомспрашивая у Арея, можно ли ей поднять флейту. Барон мрака, подумав, кивнул.Дафна подняла флейту, провела рукой по ее отверстиям и вновь спрятала в рюкзак.

Арей пожевал губами.

– Пора решать, что с тобой делать. Тот,кто вошел в секретную резиденцию мрака, не может просто так ее покинуть. Ондолжен или стать одним из нас, или… или исчезнуть. – Барон решительновстал. В руке у него материализовался уже известный Мефодию клинок. Дафна побледнела.Она поняла, что настала та самая минута, когда все должно решиться.

– Итак? Улита, что ты думаешь о нашейгостье? Оставить ее в живых или нет? – спросил Арей.

Улита оценивающе посмотрела на Даф.

– Нет. Лучше не надо. Она слишкомхорошенькая. Ее фигурка мне будет все время напоминать, что пора сесть надиету.

– Хм… Ну с тобой ясно. Мефодий? Твоемнение!

– Если ее сейчас обезглавят – я брошуучебу, – сказал Мефодий и, стараясь не выглядеть слишком заинтересованным,покосился на футляр с мечом Древнира.

Арей пожал плечами:

– Попробуй только. Ты бросишь учебу, а яброшу тебя в пропасть… Но подведем итоги. Один голос – «за»! Один «против»! Япока воздерживаюсь. Итак, положение равное… М-да, сложная ситуация… Ладно, Даф,ты можешь остаться. Ты принята в нашу команду, но принята условно. Если язамечу, что с тобой что-то нечисто или ты по-прежнему играешь на стороне света,твой рост уменьшится ровно на голову. И учти, что своей жизнью ты обязанагосподину Буслаеву… А ты, синьор помидор, перестань все время таращиться насвой меч. Во-первых, у тебя не хватило бы решимости разрубить меня. Во-вторых,ты слишком ясно телеграфируешь свои намерения. Учись у милого котика Даф! Онтоже был готов защищать свою хозяйку, но делал это без всякого напряга.Посмотри, как он расслаблен! Я начинаю любить эту зверюгу…

Арей потянулся и вновь откинулся на спинкукресла. Клинок исчез из его руки.

Даф с теплотой посмотрела на Мефодия. Онапоняла, что останется жить, и поняла, кого надо благодарить за это. И хотяпродолжала видеть в Мефодии угрозу для стражей света, преисполнилась к немуискренней симпатией.

«А он ничего… Не зануда… И вообще в нем что-тоесть», – подумала она.

Мефодий пожал плечами и взял футляр со своиммечом под мышку.

– Имей в виду, крошка, в самой резиденциимрака ты не останешься. Здесь не общежитие для беглых стражей света. ПридетсяГлумовичу принять в свою гимназию еще одну бесплатную ученицу. В следующий разон будет бережнее обращаться со своим эйдосом! Только очень боюсь, чтоследующего раза не будет. Продажа и залог эйдоса явление исключительноодноразовое.

– Я буду учиться в лопухоидной школе?

– В самую точку. Не только учиться, но искрываться!.. Как тебя там? Дафна? Слишком броско. Теперь ты будешь… м-м-м…Даша. Фамилию выберешь себе попроще. Никаких Эдемовых, Раевых, Светлостражевых,разумеется! Улита выпишет тебе свидетельство. Причем сделает это прямо сейчас,не откладывая в долгий ящик!

Последнюю фразу Арей, хорошо знающий своюсекретаршу, подчеркнул особо. Улита вздохнула и извлекла из воздуха здоровенныйпыльный чемодан. Она щелкнула замками, и Мефодий увидел внутри сотни различныхбланков: гражданские паспорта, загранпаспорта, свидетельства, справки,студенческие билеты, водительские права, авиабилеты и так далее.

– Где у нас тут свидетельства о рождении?Ага, вот!.. Ну-с, потопали к моему столу, а то тут всю мебель воякиразрубили! – распорядилась Улита и, таща за собой чемодан, пошла вприемную.

Усевшись на стол, она извлекла из-за ухавнезапно появившееся там перо черного грифа.

– Чего писать? – поторопилаона. – Фамилию придумала? Давай думай скорее, пока я не вспылила и незаписала тебя какой-нибудь Мухозасидайко или Оболтусовой!

– Я хочу быть Патрокловой! –подумав, сказала Даф.

– Патрокловой? Ну уж нет! Слишком громко!Лучше ты будешь Пименовой! Скромненько и – хи-хи! – без вкуса!.. Никому незавидно, никто не дразнится, никто не ошибается в написании и… никто незапоминает. Обожаю простые фамилии. Они проскакивают мимо слуха, как кусокмокрого мыла. Для нашей работы это в самый раз. Так и запишем: «Пименова ДарьяАфанасьевна». Нормуль?

И, не дожидаясь ответа, Улита начала быстрострочить пером, даже не окуная его в чернильницу. Мефодий обомлел. Улитаписала… компьютерным шрифтом, не отличимым от шрифта среднего лазерногопринтера.

Графы заполнялись одна за другой. Даф получилародителей, место рождения и номер записи акта о рождении.

– Еще вопросец! Дата рождения! Сколькотебе годков, киса?

– Тринадцать т… – начала Даф, ноосеклась, заметив, что Улита уже пишет.

– Так я и думала. Больше тринадцати тебене дашь. Итак, готово. Пименова Дарья Афанасьевна. Город Москва. Гражданствороссийское. Национальность указана по желанию родителей. Номер записи: 4543.Подписано: руководитель органа записи актов гражданского состояния Сушняк О.А. Полгражданина или гражданки Сушняк не указан, но это ее проблемы. Готово!..

Улита убрала перо, довольно оглядела документи коварно крикнула Арею:

– Какой кругляш шлепнуть? Мрака илиСавеловского загса города Москвы? Или, может, наш комиссионерский штампик?

– Не придуривайся! – отвечал бас изкабинета.