Читать книгу - "Древо Жизни - Гай Гэвриэл Кей"

И как раз в эту минуту далеко от столицы, на северо-западе, в ужасе вскочила на ноги Ким Форд — в висках у нее стучало так, что она почти ничего не видела, и ей казалось, что на нее надвигается нечто огромное, страшное, вызванное магическим заклятием того злого колдуна… И надвигалось оно с севера, прямо из-за домика Исанны, с той его стороны, где сейчас возился Тирт…

— Господи! — шептала Ким. — Что же это? — С трудом превозмогая сжимавшую виски боль, она взглянула на свой браслет с камнем-веллином и поняла, что веллин не способен противостоять тому ужасному и неотвратимому, что наползало сейчас на этот мир, что давно зрело и готовилось в темном подземелье, а теперь было УЖЕ ЗДЕСЬ, СОВСЕМ РЯДОМ! Она вскрикнула, почти уничтоженная волной этого всепоглощающего ужаса…

И тут взорвалась сама крыша мира.

Далеко на севере, среди вечных льдов на целых десять миль вздымалась в небо вершина горы Рангат, хозяйки Фьонавара, в течение тысячи лет служившей тюрьмой для одного из Богов.

И вот теперь она перестала быть тюрьмой. Огромный столб кроваво-красного огня вырвался из ее недр и взлетел в небеса с таким грохотом, что слышно было даже в Катале. А видно этот огненный столб было по всей земле. Потом верхушка столба изогнулась и превратилась в огненную руку с пятью когтистыми пальцами! О да, пальцы эти были вооружены когтями и тянулись, извиваясь на ветру, к югу, словно желая дотянуться разом до всех и каждого непременно уничтожить, разорвать в клочки.

И еще над Фьонаваром разнесся ужасный клич, дикий вопль, яростный вызов — это провозглашал собственную долгожданную свободу тот, кто мечтал превратить обитателей Фьонавара в своих рабов. Отныне и навсегда. Ибо если эти жалкие людишки испугались цвергов и дрогнули перед магом-предателем, не говоря уж о могущественном Галадане, то что же им еще остается теперь, когда ЕГО огненные пальцы рвут небеса над их миром?

Пусть знают: Ракот Могрим разорвал свои путы и теперь свободен! И может заставить даже великую Рангат склонить голову в страхе перед его местью!

И народы Фьонавара услышали принесенный северным ветром торжествующий хохот первого и некогда поверженного ими Бога, и хохот этот раздался над их землей подобно ударам грозного молота, несущего пожары, войну и смерть.

Огненный столб над вершиной Рангат поразил короля, как удар, нанесенный в самое сердце. Айлиль отшатнулся от окна и упал в кресло; лицо его посерело, пальцы непроизвольно сжимались и разжимались, он задыхался.

— Господин мой, что тобой? — Тарн, юный паж, ворвался в зал Совета и упал перед королем на колени; в глазах его плескался ужас. — Господин мой!!!

Но говорить Айлиль не мог. Да он ничего и не слышал, кроме этого чудовищного хохота, принесенного в Бреннин северным ветром, и перед глазами его по-прежнему стояло страшное видение: огненные пальцы, извивающиеся в небесах и стремящиеся сжать Фьонавар в кулак, раздавить, уничтожить всех его обитателей разом; и еще виделось ему то громадное, кроваво-красное облако над вершиной Рангат, облако смерти, несущее не дождь, не спасение, а разрушение и гибель.

Потом, на какое-то время оставшись один — Тарн, должно быть, побежал звать на помощь, — Айлиль с огромным трудом поднялся на ноги, втягивая воздух в легкие короткими всхлипами, и заставил себя пройти несколько десятков шагов до своих покоев. Останавливаясь на каждом шагу, он добрался до маленькой дверцы в дальнем углу спальни, отпер ее…

Миновал знакомый коридор и в самом его конце остановился перед дверью с глазком посредине. И все время ему казалось, что рядом стоит какая-то девушка с седыми волосами, что было совсем уж неестественно у столь юной особы, и добрыми глазами, совсем такими, какие были у его Маррьен незадолго до смерти, когда ему удалось-таки в конце концов завоевать ее любовь. Да… Терпению, прежде всего терпению учила его власть! Он и тому чужеземцу об этом говорил. После их первой партии в та'баэль. Где же он теперь, этот чужеземец? Ведь ему нужно еще кое-что сказать этому Полу, Пуйлу, кое-что очень важное…

И тут он все вспомнил. И, приоткрыв глазок, заглянул в комнату, где находился Сторожевой Камень, и увидел, что там темно. Огонь, священный огонь нааль погас! И на резном постаменте, украшенном изображениями Конари, нет ничего! А на полу, расколовшись вдребезги, как и сердце самого Айлиля, лежит Камень Гинсерата.

Король почувствовал, что падает. Но почему-то падал он очень долго. И та девушка все время была рядом; и глаза ее были удивительно печальны. Ему даже захотелось немного ее утешить. Айлерон, думал он. Нет, Дьярмуд. Ах, Айлерон! Где-то очень далеко раздался раскат грома. Бог приближался. Да, конечно, он приближался, но они-то!.. Какими глупцами оказались они все — ведь это был совсем не тот Бог! Как же все это смешно, как смешно…

И с этой мыслью он умер.

Так накануне великой войны ушел из жизни Айлиль дан Арт, Верховный правитель Бреннина, и бразды правления перешли к его сыну. То были темные времена, и страх заполонил все вокруг. Недаром Исанна-ясновидящая назвала Айлиля добрым и справедливым королем.

Но он на высоте этого звания удержаться не смог.

Дженнифер видела, что они летят прямо к горе, когда птица вдруг взмыла ввысь.

Хриплый торжествующий крик вырвался из горла черного лебедя при виде огромного столба пламени, взметнувшегося в небеса, который превратился затем в огромную огненную руку с когтистыми пальцами, и пальцы эти, извиваясь, точно дым на ветру, потянулись к югу. Только, в отличие от дыма, огненная рука и не думала расплываться, развеиваться, а висела над Бреннином, будто стараясь что-то схватить.

И в небесах со всех сторон доносились до Дженнифер громовые раскаты сатанинского хохота. «А тот человек под горой мертв?» — спросил Пол Шафер — давно, еще до того, как они совершили Переход. Нет, он не был мертв, и под горой он теперь тоже больше уже не был. И хотя она не совсем понимала, как это возможно, но знала откуда-то, что он и не человек вовсе. Разве мог бы человек создать и выпустить в небеса эту огненную руку? Разве мог бы человек смеяться так, чтобы его безумный хохот разносился по всему свету?

Черный лебедь теперь летел еще быстрее. Целый день и целую ночь без отдыха Авайя несла Дженнифер на север, равномерно вздымая и опуская черные огромные крылья, и с земли она казалась такой изысканно-изящной и прекрасной, но на самом деле была окутана облаком чудовищного смрада даже здесь, в холодной и чистой небесной вышине. Кончались уже вторые сутки их непрерывного полета, близилась ночь, и они все-таки опустились на берег какого-то северного озера, на широкий, поросший травой луг, который увидели с высоты.

Там их уже поджидали цверги, которых на сей раз было очень много, и какие-то огромные свирепые существа, вооруженные, помимо собственных страшных клыков, еще и мечами. Дженнифер грубо стащили со спины лебедя и швырнули на землю. Они даже связывать ее не стали — она все равно не могла пошевелить ни рукой, ни ногой: конечности так затекли во время полета, что их то и дело сводило судорогой.