Читать книгу - "«Попаданец» на троне. «Бунтовщиков на фонарь!» - Герман Романов"

— Ваше величество! Сербского гусарского полка полковник Милорадович! — бравый вояка лет сорока четко отрапортовал.

Мундир почищен и аккуратно заштопан, взгляд усталый, явно не за холуйство придворное командиром полка стал. На поле брани, за заслуги ратные, удостоен. Ну, настоящий полковник! И держится хорошо, с почитанием, но без явного подобострастия, себя уважает, а это не могло не вызвать симпатии. Петр внимательно глянул ему в глаза:

— Что от изменников ушли, то молодцы. О событиях знаете? — Короткий кивок серба был ему ответом, и Петр уже не стал углублять дальше тему: — Сколько людей привели?

— Более пятисот, ваше величество! Два полных эскадрона и одна сводная рота из лучших гусар. Ее передал в голштинский гусарский эскадрон. С полудня вышли, налегке, со всем боевым снаряжением, с нестроевыми. От кирасир ушли маневром на Красное село и встретились с войском генерала Гудовича уже поздно вечером.

— Стойте за рощей, где сейчас на отдых полк расположили. Костров не разжигать, людям из рощи не выходить, на опушке не мельтешить! — слушая слова Петра, полковник с пониманием склонил седеющую голову. — Как гвардионцы здесь хорошо в драке с нашей пехотой увяжутся, тогда и всем полком вдарите, по двойному сигналу трубачей. В тыл и во фланг им, а слева казаки Данилова ударят.

Полковник понимающе поднял глаза, но посмотрел задорно — понятно, что будет с попавшими в полное окружение гвардейцами. А Петр уловил — в момент, когда упомянул гвардию, по лицу Милорадовича пробежала презрительная улыбка, видать, чем-то сильно обидели серба заносчивые гвардейцы, вот и настал момент расплаты по старым счетам.

— Пищу не готовить, водку и вино не пить! Кто нарушит — повешу! Три телеги с едой и квасом посланы, позавтракайте! Я думаю, часа три-четыре у нас еще есть, — и Петр взмахнул рукой, отпуская полковника.

— Ваше величество, прибыл войсковой старшина Данилов, — негромкий голос адъютанта, неслышно подошедшего сзади, заставил Петра повернуться. Данилов и сотник Денисов стояли рядышком, а вот третий казак был Петру совершенно не известен.

— Идут медленно, верстах в десяти от нас. Два измайловских батальона и Преображенские гренадеры. Пять эскадронов лейб-кирасир и рота гвардейской артиллерии. На Дьяконово идут…

— Я знаю, от генерала Измайлова сообщение час назад нарочный доставил!

Петр остановил Данилова и хотел было отпустить казаков восвояси, к бою подготовиться. Но тут его взор остановился на пожилом казаке, шрам во все лицо протянулся, от кривой турецкой или татарской сабли полученный:

— Кто такой? С чем пришел, когда?

— Войска Донского войсковой старшина Карпов. Сейчас только прибыл, из Нарвы пришли, пять сотен в полку. Шестую сотню в Ивангороде взяли, там стояла на отдыхе. Хорунжего Трофимова, его полка сотня. — Казак кивнул на Денисова и продолжил докладывать: — Мы уже чуток отдохнули, ибо лошадей своих почти заморили спешкой, ваше царское величество, — Карпов говорил спокойно и неторопливо, с почтением в голосе, в себе полностью уверенный.

— Денисов, сотня надежная?

— Да, государь-батюшка. Иван Трофимов еще с фельдмаршалом Минихом на Крым ходил, Перекоп брал.

— Так, забирай ее себе, двумя сотнями командовать будешь. Моим личным Донским лейб-конвоем! — Денисов тут же приосанился, еще бы, чуть ли не гвардией сделали, личной охраной императора.

— А задача ваша, казаки, такая. Ты, Данилов, со своим полком старый приказ исполняй, на левом фланге сотнями раскинься да разведку веди. Чтоб я обо всем ведал немедленно. Пусть донцы глазами, ушами и руками моего войска будут. Ясно?! А старшина Карпов со своим полком к генералу Измайлову на Дьяконово идет и там действует, и задача его та же. И приказы своего генерала полностью и беспрекословно выполняет. Идите, казаки, час даю отдыха, и за дело принимайтесь со своими полками немедля. Терять время никак нельзя, мятежники на подходе.

Донцы тут же повернулись и быстрым шагом, косолапя и раскачиваясь, пошли по своим полкам. Петр же подозвал адъютанта и отдал ему приказ — взять эскадрон конных гренадер и двигаться к Измайлову на усиление, у того с регулярной кавалерией напряженка…

А сам присел на барабан, стал думу думать. Преданный Нарцисс (был взят Измайловым из Копорья специально, ведь кто-то должен облегчать царю бытовые сложности, а солдат отвлекать нельзя, их дело драка) все уже понял — резво подкурил папиросу и сунул в губы хозяину.

Император не жмотился и, не мудрствуя, взял на содержание весь свой маленький штаб, так что верный арап с двумя лакеями суетился. Но водкой с вином не потчевали, все уже давно смирились с внезапно нахлынувшей полной трезвостью Петра и с его жестоким обращением с пьющими, что не могло не привести широкие русские души в состояние смятения.

Покорились неизбежности, тем более что табак для трубок выдавался без лимита — подходи, набивай люльку и кури. Но только дыми не в присутствии императора, а то подобная вольность могла боком выйти, что позволено Юпитеру, как говорится.

А захочешь, так есть другая царская забава — предусмотрительный Нарцисс щедро выложил несколько больших коробок с самодельными папиросами. Именно на них офицеры и налегали, обрусели капитально и сами немцы, — и на халяву стали падки, и с трубкой возиться не надо.

Петр был полностью удовлетворен обходом своих войск — солдаты сытые, здоровые, уверенные в себе. А, судя по взглядам, которые они на него кидали, он стал для них чем-то вроде редкостного талисмана, приносящего только удачу.

От такой мысли бывший сержант, а теперь главнокомандующий улыбнулся, а сам почувствовал сильный голод. Требовалось срочно заморить червячка, и Петр быстрым шагом пошел в обратную дорогу, на свой КП, командный пункт, как он про себя называл ставку Гудовича. Его уже ждали, и, как только император подошел, адъютант тут же доложил:

— Ваше величество, завтрак накрыт!

Раскладной стульчик на гнутых ножках, вместо стола армейский барабан, накрытый чистой салфеткой, походная серебряная посуда, да арап в качестве лакея.

А харч такой же, что и у воинства — он категорически отказался от горячей пищи, доставлять ее пришлось бы из Гостилиц в сопровождении личных поваров, а костры палить Петр категорически запретил во избежание демаскировки.

Император разломал руками холодного обжаренного цыпленка и принялся рвать зубами нежное мясо. Судя по кучке костей в сторонке, его штаб и конвой с утречка порядком истребили тех же цыплят.

Однако бывший пернатый оказался достаточно сытным перекусом. Выпив шипучего хлебного кваса, Петр сразу же осоловел от приятной тяжести груза в плотно набитом желудке и не заметил, что закемарил на свежем, чистом воздухе, совсем разморило на ярком утреннем солнышке после короткой, бурной, страстной да нежной ночи.

Ораниенбаум

С самого раннего утра, когда еще солнце не осветило край горизонта, в Петерштадт пришел ад и апокалипсис, или конец света, как он описан в книге Откровении Иоанна Богослова. Шесть часов непрерывной бомбардировки из десятка осадных орудий…